Дмитрий Головаченко - Разговор с душой

Сомнения, что справедливо, а что нет, вызывают внутренний протест и желание перейти на темную сторону, более агрессивную, настырную, где есть только мои интересы и ничего больше. Именно четкое видение того, что хорошо, а что нет, дает более твердую основу для духовной жизни, жизни, где есть место маленькому ребенку внутри меня.

– Женя, не ругайся матом, пожалуйста, – деликатно обращаюсь к брату.

Пять минут спустя:

– Женя, ну хватит ругаться, – повторяю уже куда более строгим тоном и с ухмылкой.

– Ты знаешь, на новой работе моим стахановцам если матом не объяснишь, они ничего не сделают, – прокомментировал с безысходностью брат.

Я не одобряю такие методы, но в жизни приходилось с ними встречаться. Порой именно оплеуха, шлепок по заднице снимают пелену с глаз человека. Иногда так зазнаешься, так забудешься, что понимаешь: «Скоро отгребу», – и обычно это чувство меня не подводит.

Читая про воспитание детей, пытаясь быть правильным родителем, обращаю внимание на интересные замечания психологов о том, что ребенок должен знать правила семьи. Если он нарушает их и понимает это, то часто сам ждет наказания, которое должно последовать после определенных его действий. «Опа… Это как раз про меня», – подумал я. Прекрасно вижу, как нарываюсь на неприятность. Делаю и иду вовсе не туда, и понимаю, что сейчас получу. И получаю. Но проблема возникает в тот момент, когда основания для пинка я не вижу, не вижу явной ошибки.

Сложно было объяснить самому себе в одиннадцатом классе: все, что произошло, для меня благо, это приведет меня к чему-то положительному. Помню, в то время прочитал китайскую поговорку, не помню, к сожалению, как точно она звучит, но смысл таков: чем сложнее человеку в жизни, тем больше его любят на небесах. Я ухватился за эту мысль, и она стала утешением для меня.

Понимаю, есть вещи, которые нельзя пояснить, нельзя в семнадцать лет увидеть то, к чему это приведет тебя через 10, 20 или 30 лет. Человек не видит общей картины и может все интерпретировать иначе. Мне кажется, важно принять происходящее, проанализировать на своем опыте, а кому-то, в 17 лет, просто поверить, что жизнь всегда добра к нему. Очень часто увольнение приводит к лучшей работе, потеря одного дает возможность приобрести что-то большее в другом. Порой человек принимает ситуацию с трудом, но надо понять: неважно, во что ты будешь верить, важно, что тебе это дает! Когда я поверил: все к лучшему и точка, жить стало проще. Я сказал: «Меня любят, поэтому ведут через сложности. Позже выпью бокал вина, вспомню тяжелое и интересное путешествие». Это облегчило мою ношу, позволило расслабиться, выйти из постоянного оборонительного состояния, перестало быть просто поверьем, превратилось в какую-то фишку, которую я принял, чтобы успокоиться. Вижу, это на самом деле привело меня к добру.

Люди часто сомневаются: «Вот вышла бы за Петю, смотришь, в Лондоне жила бы» или «Не послушался бы тогда маму, пошел учиться на программиста, сейчас работал бы в Силиконовой долине в Калифорнии». Это очень заманчивые рассуждения, они увлекательны. Ими хочется наслаждаться, в них хочется купаться, но в них человек смотрит вниз и не может подняться. Ему нравится жалеть и причитать, жаловаться и роптать, мол, его обделили. Я был уверен, что мои родители чего-то не вложили в меня, чего-то не додали. И когда читал, что нужно «почитать родителей», внутри рождался протест: «Ну да, нужно, но не моих, они не дали то, вели себя не так, не научили тому и т. д.».

Что интересно, я начал смотреть и спрашивать, причем не поверхностно, а пристально всматриваясь в слова людей, когда говорил с ними о родителях. И что увидел? Увидел, что нет человека, который бы не имел обиды, мыслей о том, что ему что-то недодали, чему-то не научили или научили не так. «Я рос как трава. Мной не занимались», – так твердят внутренние голоса этих людей. Они видят ошибки и винят своих отцов. Я не видел нигде в духовных книгах наставления, гласящие: «Любите своих детей».

Да без проблем! Я и без наставлений буду любить своих детей. А если нам говорят любить родителей, значит, есть некая сложность. И она указывает на глобальную проблему – человек хочет сместить ответственность.

Впервые начал размышлять о том, что меня не туда вели, в 25 лет. Когда поездил по странам, посмотрел на другую жизнь, сказал: «Меня нужно было вот так воспитывать!» Но постой, ведь если быть честным… Мне 25 лет, и даже если в меня что-то не то вложили, не тому научили, у меня есть возможность построить себя самому. Прекрасно, когда у тебя отец – профессор, ты стал тоже ученым, но когда твои родители – простые люди, обычные работяги, а ты стал профессором, любой человек скажет: этот путь для обоих был разной длины, их заслуги отличаются.