Будда Шакьямуни - Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга

Так странно и смутно складываются человеческие отношения, что кажется, будто сама жизнь стремится к тому, чтобы один человек не увидел в другом родного и близкого себе, чтобы стал сознавать в нем не того, с кем ему должно жить и братски радоваться в великом мире, но через кого он может найти себе личные, не разделенные с ближним радости жизни. И вот, замкнувшись в себе, избравши такое отношение к другим, человек в этом решении обретает второй источник зла.

Много вражды и горя видит в мире человек, и будто – все безучастно к горю и помогает вражде. Смутившись видом неправды, мнит человек, что уж и нет нигде благодатного теплого луча, нет ни любви, ни правды, и весь этот мир – только мертвое место, и все в нем – только тоска, неправда и смерть… Здесь третий источник величайшего зла, ибо эта мысль приводит к безысходному отчаянию людей с благородной душой, а в низких укрепляет веру в насилие, в безнаказанность зла, в безучастие к путям жизни.

Чем побеждается зло? Каким путем может человек не только заглушить временные приливы зла к своему сердцу, но навсегда устранить саму возможность возникновения в себе тех чувств, мыслей и желаний, которые несут печать зла и позора?

Как выбор зла лежит во внутреннем решении человека, так и действительная победа над ним опирается на свободный выбор. Только сознанием бесконечного бытия, только глубоким ведением того, что не все бытие исчерпано землей, человеком, его падением, грехом и злом, что есть высшая, благая жизнь, неиссякающая в любви и правде, исцеляющая всякую скорбь, – человек укрепляется неодолимой силой в борьбе со злом. Надежда, любовь и уверенность, радостным светом окружившие в душе человека его дивную думу о вечном, – источник той благостной силы, которая сокрушает зло. Кто поймет сущность всех источников зла и в великом решении пренебрежет всем, чем обольщает зло, презрит все это и не усомнится во благе, правде и славе высшего бытия, не усомнится в нем, окруженный неправдой и горем жизни, пред тем бессильно, ничтожно, мертво зло…

II

«Некогда вышел из Капиляватту великий Рулевой мира, отрасль царского рода, сын Шакья, несущий свет; он – совершенный Озаренный; он достиг силы всех знаний; все открыто очам его; он разрушил все звенья жизни и радуется, свободный, в Ниббане; он – Будда, он – Блаженный на свете, проникший в суть всех вещей, поучает Истине» (ст. 990–992).

Каково же было учение мудреца Гаутамы? Насколько оно выясняется в нашем памятнике, это есть учение о достижении личного нравственного совершенства, выражающегося внутренне в ощущении непорочного счастья, а внешне – безупречно-нравственной жизнью. Неведенье, бессилие души, победа плотского элемента над духовным, болезни, скорби, тленные утехи, купленные ценою обид, зла, горя, обмана и насилия, смерть не разрушающая, но ведущая к новым мучительным блужданиям – вот обычный невеселый вид земной жизни, по учению Гаутамы. Сознание бесконечного, мудрость, победа над плотью, счастье, не купленное никакою ценою, но благостно воссиявшее в духе под лучами Вечной Истины, – вот новая жизнь исцеленного духа, которую возвещал Гаутама как Ниббану, духовное блаженство, состояние покоя.

Рассмотрим главнейшие моменты его учения о духовном совершенстве, как это учение изложено в настоящих текстах.

Естественно, человек, лишенный живого судящего сознания о добре и зле, о должном и недолжном, во всем, происходящем на свете, не увидит ничего, кроме мрачною полосою залегшего в сиянии незакатного дня бытия; он не различит те волны зла и греха, которые захватывают человека и влачат его, бессильного в борьбе с ними, будто обреченного на жертву, не заметит и тех «стрел отравления», которые носятся по свету, пущенные в душевной ночи враждой и злобой. Те стрелы носятся повсюду, не разбирая ни правых, ни виноватых, готовые вонзиться в первое попавшееся на их пути людское сердце. Пока «стрела страданий» не коснется сердца человека, он никогда не задумается ни о печалях этого мира, ни о благости той судьбы, которая лежит в основе человеческой жизни. Только человечно-отзывчивому мудрецу свойственна постоянная нравственная оценка происходящего, и Гаутама был одним из таких мудрецов, искренне жаждущих красоты и благости в земном человеческом образе.

Смотря на мир как бы «с иного берега», окруженный в своей душе одними лишь чистыми и светлыми образами, присматриваясь к общему выражению земной жизни и к тем ее чертам, которые неподкупно выдают правду о сокровенно происходящем в ней, Гаутама был поражен видом скорби, фатально тяготеющей над смертными. «Непонятна, неизведанна жизнь смертных в этом мире, сумрачная и краткая, проникнутая страданием» (ст. 574). Люди и боятся этой жизни, и инстинктивно влекутся к ней; обольщенные ее многосулящими и малодающими призраками счастья, они как будто стремятся расширить обычные пустые радости жизни, чтобы закрыть те страшные виды болезней, несчастий, смерти, которые всегда так недалеко и которые, как зловещие темные привидения в «Фаусте» Гете, носятся по земле, намечая все новые и новые жертвы. «Вижу я в этом мире боязливую породу, порабощенную жаждою жизни, – это несчастные люди, тоскующие в пасти смерти, поглощенные потоком возрождения» (ст. 775).