Будда Шакьямуни - Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга

27(704). „Каков я, таковы и они; каковы они, таков и я” – так видя в них себя и себя в них, пусть он не убивает и не поощряет убийства.

28(705). Отбросивши всякое желание и привязчивость, пусть поступает он как зрячий среди слепых, спотыкающихся, пусть вырвется он из пучины.

29(706). Пусть он будет воздержан в пище, никому не завидует, ничего не жаждет – тогда дух его, не смущенный желанием, насладится в радости.

30(707). Пусть мудрый, обойдя поселки, прося милостыни, возвращается на опушку леса, сидит у корней деревьев.

31(708). Призывая себя к размышлению, будучи мудрым, пусть обретает он счастье в уединении своем на лесной опушке, пусть погружается в свои думы-радости, сидя при корнях деревьев!..

32(709). Когда пройдет ночь, пусть идет он к окраинам селения, не восхищаясь приглашениями, не восторгаясь о полученном.

33(710). Обходя поселки, прося подаяния, пусть не спешит он стремительно от жилища к жилищу, пусть воздерживается от многословия, не вступает в пустые беседы.

34(711). И когда он подумает: „Вот, сегодня я получил хорошее”, и когда подумает: „Ничего-то доброго мне не подали сегодня”, – и в том, и в другом случае пусть возвращается он к своим деревьям, ни в чем не изменившимся.

35(712). Как будто немой, с видом безмолвия, с нищенскою чашей в руке, пусть не стыдится он малого даяния, не порицает дающего.

36(713). Пусть усердствует он, отшельник, в своих многоразличных подвигах: не дважды переживается эта жизнь.

37(714). Для Нищенствующего, пересекшего поток существования, для него, не смущенного никакими желаниями, забывшего все мирские заботы, уже нет более страдания…

38(715). Я разъясню тебе состояние мудрости; пусть будет он подобен острию зубца, пусть будет умерен он в пище.

39(716). Пусть дух его будет свободен от всякой привязанности, пусть не заботится он ни о чем в этом мире, пусть, неоскверненный и независимый, он посвятит свою жизнь благочестию.

40(717). Пусть поучается он уединению, подвигам пустынножительства: мудрость возрастает в уединении, в одиночестве обретешь себе лучшие радости.

41(718). Как луч света, тогда он проникнет через все десять сфер. Послушные слову Мудрого, размышляющего, отринувшего все телесные радости, пусть мои последователи живут в смирении и уверенности.

42(719). Поучитесь от вод в глубинах морей и в горных ущельях: шумно бегут ручейки, но безбрежное море безмолвно, едва колышется.

43(720). Много шумит мелкое, но спокойно преисполненное; глупцы подобны неполным чашам, мудрый – как полная чаша.

44(721). Многое говорит Отшельник, поучая многих Закону, указуя Истину многим;

45(722). но кто узнал чрез него Истину, кто увидел ее, тот смыкает уста в великом молчании, – он не говорит много, затворившись в мудрости, охраняя в себе видение Истины!»

Сутта XII

Так я слышал:

В пятнадцатый день, в полнолуние, вечером сидел Блаженный на открытом воздухе, окруженный собравшимися к нему нищенствующими монахами. Тогда Блаженный, окинув взором монахов, сидевших в молчании, сказал им:

«Пусть те истины, о монахи, будут прекрасны, благородны, пусть освобождают дух, ведут к совершенству просвещения, но зачем внимаете вы тем истинам, прекрасным, благородным, освобождающим, ведущим к совершенству просвещения? Если кто, о монахи, спросит вас так, вы ответьте: „да, для верного понимания Двоякой Истины”; „какой же Двоякой?” – спросят вас; „вот – страдание, вот – начало страдания” – это первая истина, „вот – разрушение страдания, вот – путь к разрушению страдания” – это вторая истина; тот, о монахи, кто верно мыслит о той Двоякой Истине, ревностен, решителен, усерден, – может надеяться, что из двух плодов для него возрастет один: совершенство познания в этом мире или, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь».

Так сказал Совершенный и, сказав это, прибавил:

1(723). «Не постигшие страдания и его начала и того, чем везде и навсегда загашается страдание, не ведающие пути, который ведет к пресечению страдания,

2(724). те, отрешенные от свободы разума и от свободы познания, не победят этой обители возрождения и разрушения, будут и впредь влачиться в ней.

3(725). Но кто постиг страдание и его начало и то, чем навсегда и везде загашается страдание, кто знает путь, ведущий к угашению страдания,

4(726). те, одаренные свободою разума, свободою познания, победят эту обитель возрождения и разрушения, никогда вновь не вовлекутся в нее.

„Есть ли совершенное рассуждение о Двоякой в другом виде?” – если так спросят вас, о монахи, вы ответьте, что есть, и когда спросят: „каково же оно?” – ответьте: „какое бы страдание ни возникло, оно всегда возникает вследствие начал существования” – вот одно рассуждение; „но через полное разрушение начал существования, чрез отсутствие страстей нет зачатков страданию” – это второе размышление; для того, о монахи, кто совершенно рассуждает так о Двоякой, усердный, решительный, ревностный, из тех двух плодов созреет один плод: совершенство познания в этом мире или же, если некоторые из пяти качеств остались еще, состояние того, кто не возвращается». Сказавши так, Совершенный изрек: