Томас Мертон - Философия одиночества

11. Удалиться от людей можно и по любви к ним. Нельзя отторгать человека или общество. Но можно тихо и смиренно отвергнуть мифы и домыслы, которые неизменно наполняют общественную жизнь, особенно нынешнюю. Разувериться в общественных иллюзиях и масках, которые люди носят, не снимая, совершенно не значит разувериться в самом человеке. Скорее это значит явить любовь и надежду. Ведь любя кого-то, мы не можем мириться с тем, что уродует и разрушает любимого. И если мы любим человечество, можем ли закрыть глаза на постигшую его беду? Вы скажете: в беде надо помочь. Да, но не все могут сделать это явно, включившись в общественные дела. Есть люди, способные лишь на безмолвное свидетельство, тайное, иногда невидимое, выражение любви, на одиночество взамен общественных домыслов. Не изобличает ли нас наша привязанность к домыслам, политической болтовне и разного рода демагогии? Не говорит ли она о том, что мы давно потеряли надежду на человека и даже на Бога?

12. Христианская надежда на Бога и на жизнь будущего века – это обязательно и надежда на человека, по крайней мере – ради него. Слово Божие воплотилось ради спасения каждого из нас, поэтому мы не вправе терять веру в людей. Христианская надежда была и остаётся незыблемой и безупречно чистой. Она отстаивает себя в хаосе противоречивых устремлений, в мире, где правит эгоизм, а для этого облекается в образы и символы. Если же эти образы и символы наполняются светским содержанием, то сама вера начинает страдать от домыслов, а христиане стремятся вернуть ей непримиримую чистоту.

И в наше время есть люди, ищущие ясности в одиночестве и молчании, – не потому, что они знают всё лучше других, а потому, что хотят взглянуть на жизнь в ином свете. Они бегут от шума и неразберихи, чтобы терпеливо слушать Святого Духа и собственную совесть. Их молитва и верность невидимо обновляют жизнь всей Церкви. Те, кто «остался в миру», ощутят это на себе: они смогут яснее видеть, острее и глубже воспринимать христианскую истину. Свой апостольский труд эти люди продолжат с новой серьёзностью и верой, отринув фальшивое усердие ради искренней, самоотверженной любви. Сегодня, когда мир, кажется, вот-вот станет одним чудовищным и нелепым домыслом, когда вирус лицемерия проник в каждую клетку общественного тела, безнравственно и противоестественно молчать и бездействовать. Открытый протест – вполне здоровый отклик на происходящее с миром, но будем помнить, что одиночество не терпит бунтарей. Весь бунт отшельника в его подвижнической духовной жизни. Он должен печься о внутреннем, личном и быть строгим прежде всего к самому себе. Иначе он превратит одиночество в развлечение и свяжет себя домыслом, куда худшим, чем тот, которым связали себя все остальные. Более того, он превратится в самого безрассудного и самонадеянного из лжецов, потому что начнет врать самому себе. Одиночество не терпит таких людей и очень скоро их отторгает. Благоволит же оно к тому, кто отверг фальшивые светские ценности, чтобы полагаться только на милость и присоединиться к тем милостивым, которые будут помилованы [21] «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5:7). . Настоящий отшельник потому так хорошо знает пороки ближних, что сначала познал их в самом себе. Им движет не горечь или досада, а жалость ко всей вселенной, преданность человечеству. Он бежит в целительное молчание пустыни, в нищету и безвестность не для того, чтобы проповедовать другим, а для того, чтобы в себе залечить раны всего мира.

13. Весть о милости Божией к человеку должна быть проповедана. Слово истины должно быть возвещено. Отрицать это невозможно. И всё же немало людей начинают понимать, как бессмысленно пополнять и без того бурный поток речи, который повсюду, с раннего утра и до глубокой ночи, бесцельно изливается на каждого из нас. Чтобы речь стала осмысленной, ей необходимо молчание, пауза, отделяющая слово от слова, фразу от фразы. Тот, кто замолкает, не обязательно ненавидит речь. Скорее наоборот – любит и уважает её. Нельзя ведь донести милость Божью словами, пока не ощутишь её в молчании, до и после сказанных слов.

14. Всегда были и будут люди, которые одиноки в обществе, хотя сами не знают - почему. Они давно свыклись с тем, что их характер и обстоятельства жизни обрекли их на одиночество. Однако говорю я не о них, а о тех, кто жил в обществе деятельно и ярко, не порвал со старым и ушёл в пустыню. Такую пустыню можно найти даже среди людей, но ни горячее стремление, ни идея тут не помогут: на неё мистически указует перст Божий.