Иерей Георгий (Юрий) Максимов - Православие и ислам

Поэтому для христиан важнее всего личное соединение с Богом и немыслимо никакое иное счастье, кроме вечного бытия с Ним и в Нем: “Скучает душа моя о Господе, и слезно ищу Его. Как мне Тебя не искать? Ты прежде взыскал меня и дал мне насладиться Духом Твоим Святым, и душа моя возлюбила Тебя” (преподобный Силуан Афонский) 114 114 Преподобный Силуан Афонский . Писания. Ивановское, 1997. С. 9. . Только Он имеет значение для христианина.

Кроме того, если по исламским представлениям праведники достигают рая только после воскресения и суда, то в христианстве близость человека к раю обусловлена скорее не хронологически, а личностно: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк 17:21). Личное вхождение в рай при земной жизни — цель христианина: “Кто не постарается достигнуть Царствия Небесного и войти в него, пока находится в сей жизни, тот и в то время, когда выйдет душа его из тела, окажется находящимся вне сего Царствия”; “Царствие же Небесное, находящееся внутри верующего, есть Отец, Сын и Дух” (преподобный Симеон Новый Богослов) 115 115 Преподобный Симеон Новый Богослов . Творения. М., 1892. Т. 1. С. 450; Т. 3. С. 169. . Так как рай для христианина есть соединение с Богом, то это соединение может и должно произойти уже в этой жизни.

В мистическом течении ислама — суфизме, существовало более духовное представление о посмертной участи, чем в классическом исламе. Для примера можно привести одну суфийскую молитву IX века: “О Аллах, если я служу Тебе из страха перед адом, покарай меня адом; если я служу Тебе из стремления попасть в рай, лиши меня этой возможности; но если я служу Тебе из чистой любви, тогда делай мне, что Тебе угодно” 116 116 Мец А . Мусульманский ренессанс. М., 1996. С. 270. . Этот мотив встречался у многих суфиев. У мистиков ислама на протяжении многих веков коранический образ райского наслаждения вызывал неудовлетворенность, которая порождала массу разнообразных аллегорических толкований, пытающихся преодолеть грубую чувственность и духовную ограниченность буквального понимания этого образа.

Некоторые, как, например, Ибн Араби, разделяли рай на “низший” и “высший”, чувственный — для простых мусульман и духовный — для продвинутых мистиков. “Любящим в Судный День будет дарован особый удел… и те, кто любит друг друга в Боге, будут стоять на столпе из красного гранита и смотреть сверху вниз на обитателей рая” 117 117 Шиммель А . Мир исламского мистицизма. М., 1999. С. 115. . Другие же были склонны последовательно подвергать аллегории все коранические элементы образа рая.

Но и эти суфийские представления имеют ряд принципиальных отличий от христианской веры. Ибо даже в духовном представлении суфиев о посмертной участи человека отсутствует обожение — та основополагающая для христианина истина, что Бог стал человеком, дабы человек мог стать богом.

Единение с Богом, о котором говорили многие мусульманские подвижники, означало не преображение человека в бога по благодати, но полное духовное уничтожение личности любящего в созерцании единственности Возлюбленного.

Один из величайших мистиков ислама, Джалал ад-Дин Руми, выразил это очень точными словами: “С Богом для двух “я” нет места. Ты говоришь “я”, и Он говорит “Я”. Либо ты умираешь пред Ним, либо позволь Ему умереть пред тобой, и тогда не будет дуальности. Но невозможно, чтобы субъективно или объективно умер Он — это Живой Бог, “Который не умирает” (Коран 25.60). Он обладает таким мягкосердием, что, будь это возможно, Он бы умер за тебя, дабы могла исчезнуть раздвоенность, но так как невозможно, чтобы умер Он, умираешь ты, чтобы Он мог манифестировать Себя тебе и могла исчезнуть дуальность”” 118 118 Читтик У. К . В поисках скрытого смысла. Духовное учение Руми. М., 1995. С. 214. .

“Что может горсть снега перед солнцем, как не растаять от его сияния и тепла?” 119 119 Там же. — вопрошал тот же Руми. “Любовь — это уничтожение любящего, исчезающего в Его атрибутах”, — говорил Абу ал-Касим ал-Джунайд (ум. 910) 120 120 Шиммель А . Мир исламского мистицизма. С. 111. . Эта жажда суфиев полностью стереть все следы своего “я”, раствориться в видении предвечного света Бога выражалась ими посредством термина фана, “самоуничтожение”, введенного Баязидом Бистами (ум… 874). Суфии не знали обожения, и не знали именно потому, ими вслед за Мухаммедом была отвергнута как тайна Триединства, открывающая христианам возможность неуничтожения “я” человека при соединении с “Я” Бога, так и тайна Боговоплощения, позволяющая христианам уповать на всецелое преображение человеческой личности.