Омраам Микаэль Айванхов: Второе рождение

Когда Учитель говорит о том, что произвело на него наибольшее впечатление в годы его юности, он вспоминает, что когда ему еще не было 15 лет, он страстно увлекался как индийскими книгами, по которым практиковал духовные техники в концентрации, медитации и дыхательные упражнения, так и философскими произведениями крайних течений: идеализмом Беркли, Эмерсона и материализмом Эрнста Маха.

Страстно любя книги, он хотел жить среди книг. В возрасте 17 лет из-за практик голодания, бессонных ночей и длительных дыхательных упражнений, в которые он погружался без наставника, он заболел лихорадкой, которая не оставляла его целый месяц. В своем бреду он просил книг, книг, много книг. Его мать, плача, приносила их ему. Он трогал их, ласково гладил и успокаивался; он не мог их читать, но ему было хорошо от того, что они рядом. И как он нам рассказывал, именно желание прочитать все эти книги исцелило его. Сейчас, и уже давно, он мало читает, ибо о людях ему говорят не книги, а то, что исходит от них. Но книгой, которую он читает каждый день, и которая несет ему радость и очарование, является сама книга жизни, которую он называет великой книгой живой природы.

Еще будучи совершенно юным, Учитель начал экспериментировать с силой мысли. Ему было едва 13 или 14 лет, когда, спрятавшись за деревьями парка в Варне, он забавлялся тем, что концентрировался на своих друзьях, которые без видимой причины начинали прихрамывать, что-то искать на земле, заговаривать с прохожими… Даже однажды в присутствии нескольких друзей он загипнотизировал одного из них, и сам удивился силе своей мысли, ибо друг с трудом пришел в себя.

Вскоре он почувствовал, что обладает огромной силой, которую может обратить либо во благо, либо во зло, и он был предупрежден посредством удивительного видения о том, к чему приведет каждая из выбранных возможностей. В видении пред ним предстал грубый, крайне жестокий, но очень могущественный человек, человек непобедимый, тяжелый, u свирепый взгляд которого пронизывал и разрывал все, что встречалось на пути. Затем ему было явлено другое существо, радость, доброта, кротость, гармония, любовь и самоотречение которого были настолько велики, что его лицо и все его тело сияли невыразимой красотой. Он понял, что находился на перепутье двух дорог и что ему предстоит выбрать свой путь. «Я пошел, — говорит он, — по дороге света, бескорыстия, жертвенности, потому что увидел, что Бог, являясь всем этим, также является и красотой, самой великой, самой совершенной».

Живя до семилетнего возраста в маленькой македонской деревне около горы Пелистер, ему случалось ходить с отцом в лес, где его отец с другими жителями деревни заготавливал древесный уголь. Он любил лес, всех невидимых существ, обитавших в нем, воду, журчавшую весной и текущую непонятно откуда. Маленький бьющий ключом источник погружал его в состояние восторга, сравнимое только с тем состоянием, в которое его погружало зрелище огня. Огонь… он сам зажигал костры, чтобы любоваться им. Однажды он даже поджог гумно своих родителей!..

Пока угольщики работали в лесу, друг отца, чтобы занять его, дал ему почитать Евангелие от Иоанна. Он был потрясен: он понял, что в сравнении с Иисусом является великим грешником и решил стать хорошим, праведным, набожным. Вскоре, забыв это состояние раскаяния, он снова стал вести себя как все дети… Но в 11, а затем в 16 лет, он снова испытал настоятельную нужду в милосердии и божественной защите. Он был настолько полон отвращения ко всему мелкому и посредственному в себе, что страстно желал, чтобы Господь пришел жить вместо него, жить в нем.

И именно в это время в возрасте 16 лет необыкновенное событие перевернуло всю его жизнь. Он упомянул о нем впервые в 1968 году, во время цикла лекций о солнце, 52 года спустя после пережитого, сказав нам, что его жизнь была глубоко отмечена тем, что с ним тогда произошло. Он прочитал одну маленькую брошюру, где описывались дыхательные упражнения и начал целыми часами заниматься ритмическим дыханием. Однажды утром он начал с чтения одной книги, где описание невидимого мира вознесло его на такую высоту, что на какой-то момент он почувствовал, что проглотил каплю небесного огня. Он потерял голову, так как красота этих областей, более реальных для тех, кто их посещает, чем земные области, погрузила его в состояния восторга, экстаза, обожания. Конечно, если законы, которые управляют миром наверху, те же, что управляют миром внизу, то между этими двумя мирами имеется то, что разделяет видимое от невидимого, плотное от прозрачного, плотское от возвышенного, ограниченное от безграничного, эфемерное от вечного, застывшее от постоянно изливающегося творения, которое никогда не исчерпает свою способность к обновлению. Этот экстаз, это озарение, это приобщение ко всей вселенной в ее самой совершенной красоте спровоцировали в нем как бы внутренний ожог, от которого он с тех пор неизлечим.