Монах Салафиил (Филипьев): Тайна Афонской пустыни. Дневник пустынножителя

Господь хочет дать нам много, очень много. Гораздо выше и больше того, чем мы можем себе представить. Отсюда — вся важность земного задания, стоящего перед каждым человеком.

На земле таинственность Промысла остаётся прикровенной, в полноте она откроется только «там». А на все здешние «почему» есть такой утешительный ответ: «Если это так, то это так».

Уж Господь-то знает, как лучше.

05:00

Молитва Иисусова даёт повод услышать своё сердце. И выясняется, что я не помню о сердце, а оно ведь живёт своей интенсивной жизнью. Точнее оно живёт моей жизнью, а я — его...

Сердце, сердце, куда несёшься ты? Куда так спешишь, словно боишься не успеть? Но ты право, а я не прав в своей медлительности и забывчивости. Недалеки от нас воры времени — демоны, и потому нужно дорожить временем жизни, ценить каждое мгновение, чтобы успеть главное.

Про сердце говорят: «Стучит». Стучится в дверь совести, напоминает о неведомом, но конечном сроке земной жизни. Ещё про сердце говорят: «Бьётся». Про что в русском языке говорят «бьётся»? Сердце бьётся, как волна о камень, как птица в клетке, как ратник на поле битвы.

Бьётся сердце, чтобы пробиться к Богу, чтобы мне, толстокожему, напомнить о Творце моём, указать на Спасителя моего.

Сердечная молитва — так именуется высокая степень молитвы Иисусовой. Кажется, трудно понять премудрости исихазма: что это за сердечная молитва? Но ведь нам знакомы и ясны выразительные словосочетания: «сердечный разговор», «сердце сердцу весть подаёт», «сердечный человек». Так становится понятнее, что это за сердечная молитва.

В глубинном смысле всякая молитва Иисусова — сердечная. Говорят: «чувствую сердцем». Сердцем можно многое чувствовать, но самое важное — им можно чувствовать Бога. Это и есть то главное, что нужно успеть в жизни. Почувствовать Бога и всем сердцем, разумом и волей прилепиться к Нему. Молитва — духовное сердечное чувство к Богу.

С физической же точки зрения, сердце подобно механизму, который может сделать только определённое число ударов, а потом остановиться. Сколько? Неизвестно.

И спешит сердце, если прислушаться, — стучит, бьётся, колотится, говоря: «Помни о Боге. Помни о Боге. Помни о Боге...», — готово всегда молиться (только бы сам человек захотел): «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».

02:10

Год, как я на Святой Горе.

Ночь.

Неодинокое одиночество. Одинокое неодиночество.

Спокойное состояние... — какие слова глубокие и многослойные, как морская толща воды, пронизанная солнечными лучами.

С наступлением темноты я вижу только один земной огонь — это далёкий маяк, избавляющий корабли от гибели и ведущий их ко спасению. Других мирских многоцветных, но бесполезных огней с моей террасы не видно. И слава Богу. Внутри кельи тоже только один живой огонёк от лампады в святом углу. А в сердце может сиять огонь непрестанной молитвы Иисусовой.

Свой дневник я веду в православном ежедневнике. На каждой странице тетради здесь приведено святоотеческое высказывание. Сегодня оно очень точно совпадает с темой неизменного света морского маяка: «Кротость есть неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым» (Преподобный Иоанн Лествичник).

И что много писать? Здесь некому читать. Зато можно и нужно молиться. Это здесь слышат...

Ставлю неописуемый крестик первого года вечности: +

18:35

Проводил солнце.

Год назад я прибыл на Афон незадолго до заката.

Сколь многое даровали мне Господь и Афонская Игумения за прошедший год! Как отблагодарить? Невозможно.

Очень многое хотелось бы сказать, но... Всё это уже сказано на страницах дневника.

Год — это круг. Первый год на Святой Горе, как первый в жизни круг чёток, незабываем.

Я не раз думал, как я по-особенному завершу свой дневник. Но все варианты отпали. Он должен закончиться просто.

Вот допишу сейчас эти строки и поставлю точку.

Допишу про то, что наступают серо-алые сумерки, где-то посвистывает птица, кот Абрикос сидит под дверью, надеясь, что я пойду вечерять и покормлю его (так оно, думаю, и случится).

А потом буду топить печь, от уголька воскурю ладан перед иконами, зажгу восковую свечу и поправлю лампаду. Возьму в руки истёртые за год чётки.

Мой новый день второго года на Святой Горе начнётся ранней молитвой воскресного богослужения нашей пустынной братии...