Кристина Рой - Мечтатели

– Господь решил иначе, и мне остаётся только повиноваться Ему, – с улыбкой ответил Урсини. – А как ты, Степан, поживаешь? Когда мы с тобой виделись прошлый раз, ты упомянул в разговоре, что тебе пришлось пережить тяжёлую внутреннюю борьбу. Господь помог тебе в ней, но в чём именно было дело, этого ты мне ещё не рассказал.

Степан покраснел.

– Да, один лишь Господь помог мне тогда! – сказал Степан и рассказал другу про всё, касавшееся Петра, Марьюшки и лично его самого. – Мне очень жаль Петра, из-за меня он потерял Марьюшку. Но чем я могу ему тут помочь?

– Ты тут не виноват, Степан; такова, видно, воля Божия, – успокаивал его провизор. – У Бога много любви в запасе, Он может вложить в сердце Петра и любовь к другой девушке. Господь, несомненно, подкрепит и благословит его, потому что и он вышел победителем из искушения и не захотел похитить твоё счастье!

– Ты так полагаешь? обрадованно спросил

Степан. – Я буду просить этого у Господа; Пётр ведь так одинок.

– Господь может наполнить детьми и дом одинокого, если на это будет воля Его. В данную минуту Пётр уже не так одинок, у него дорогой гость: барон Рейнер приехал со мной навестить его.

– Чтобы увезти его?..

– Нет, он хотел ещё раз переговорить с ним.

– Как дивно, однако, водительство Божие! Какое

счастье, что Петру предоставляется случай усовершенствовать своё образование. Я думаю, что он никогда не возьмёт место на железной дороге. По окончании курса он, вероятнее всего, возвратится опять сюда, чтобы проповедовать здесь Евангелие.

– Я тоже так думаю. Верю, что Пётр будет когда-нибудь работником в винограднике Господнем. Но мне нужно обсудить с тобою важный вопрос, Степан.

– Со мной?

– Да. Я знаю, что ты всем сердцем предан Господу. Но любишь ли ты Его настолько, чтобы согласиться на время ради Него покинуть всё, даже Марьюшку? Желательно, чтобы и ты подучился, чтобы в будущем мог стать истинным проповедником. Но для этого тебе также нужно на время уехать и поступить в училище.

– Вы это мне предлагаете?! – удивлённо воскликнул Степан. – Это было всегда моей заветной мечтою, а последнее время я особенно часто мечтал об этом.

– Итак, ты соглашаешься идти учиться?

– Хоть сегодня, брат Урсини!

– А разлука с Марьюшкой не страшит тебя?

– Было бы плохо, – серьёзно ответил Степан, – если бы ради своих житейских дел и привязанностей мы забыли Господа и дело Его. Я уже говорил, что Сам Господь дал мне Марьюшку; я на неё смотрю, как на дар свыше. Если мы и расстанемся, она всё же остаётся моей. Ведь и невеста Агнца принадлежит Ему, хотя она теперь и разлучена со своим Женихом. За Марьюшку я спокоен, но что будет с остальными душами, если я и Пётр уедем отсюда?

– «Никто не похитит их из руки Моей» – это,

Степан, сказал Господь. Господь может на них обильно излить Своего Духа Святого. Он волен дать большую полноту Духа Своего кому-нибудь из остающихся здесь.

– Это верно. Да и кто я, в сущности, чтобы воображать себе, что Иисус Христос нуждается здесь именно во мне? Он говорит: «Се Я с вами во все дни до скончания века». Ему могу поручить я всех.

– Итак, Степан, выслушай теперь моё предложение. Требуемые в училище бумаги ты можешь спокойно отослать: по ним ты будешь непременно принят. Я хотел устроить тебе с Божьей помощью бесплатное обучение. Но Николай Каримский пожелал за тебя платить. Я со своей стороны позаботился о том, чтобы курс твой продолжался четыре года, так как немецкий язык ты уже знаешь. Так обстоит дело, Степан. Обсуди теперь всё это со своими домашними. До сих пор ты был верным свидетелем

Господним. Пусть Господь благословит твоё учение и труд. Готовь себя для служения Господу; не страшись вступать в борьбу с предрассудками наших соотечественников. Власти тьмы восстанут против тебя, но победа не за ними. Не ты уже живёшь, но живёт в тебе Христос.

Степан опустился на колени; друг его с молитвою возложил на него руки. В это же время Пётр слушал печальный рассказ барона о своих родителях. Когда, наконец, рассказ подошёл к концу, бледный барон вздохнул с облегчением. Он смотрел на Петра, горько оплакивавшего греховное прошлое своих родителей. Барон не стал удерживать эти слёзы, да у него и не было ни слов, ни силы для утешения этой бедной души, проходившей долиной скорби.

Наконец Пётр перестал плакать. Взглянув на инженера, он кротко, но твёрдо сказал ему:

– Я поеду, барон, с вами; теперь я смогу увидеть моего отца. Я скажу ему, что я простил ему всё и готов по-сыновьи любить его.