Коллектив авторов Религия - Как сохранить семью счастливой? Псково-Печерские листки. Выпуск №2

Просите, и дано будет вам

Лк. 11, 9

Глубокий знаток духовной жизни — святой Исаак Сирин основным условием для успеха всякого дела человека считал следующее: Всякую вещь, малую и великую, должно ему в молитве испрашивать себе у Создателя своего. Итак, первым условием воспитания детей является усиленная молитва о них родителей. А если чувствуем слабость и невнимательность нашей молитвы, то, по учению святых отцов, качество ее мы должны восполнять количеством. Так советовал преподобный Серафим. Он рекомендовал родителям не ограничиваться обычными правилами, но, подражая инокам, вставать на молитву и в полунощный час.

Примеры усиленной молитвы за своих детей мы видим у праведников Ветхого Завета.

Так, Иов, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех детей своих, говоря: Может быть, сыновья мои согрешили… и так делал Иов во все… дни (Иов 1, 5). В своей молитве за детей Иов был близок Духу Христову.

Как и всякая молитва, молитва родителей за детей может быть разумной и неразумной. Апостол Иаков говорит: Просите и не получаете, потому что просите Не На Добро (Иак. 4, 3).

О чем прежде всего должны молиться родители? Очевидно, что основное их стремление должно быть направлено на воспитание в ребенке живого члена Воинствующей церкви Христовой. И молитву об этом Господь исполнит в свое время. Но когда придет это время, нам не дано знать: бывали случаи, что Господь вел юношей не прямым путем, но, спасая их от гордости, допускал временно уклонение их с прямого пути и падения. Пусть в таких случаях не отчаиваются родители, но еще прилежнее умоляют Всемогущего («утомляют своею молитвою Неутомимого»).

Надо помнить в таких случаях пример горячей молитвы Моники за своего сына — Блаженного Августина. Последний в юношеские годы попал в дурную среду, стал вести порочную жизнь и присоединился к ереси манихеев. Все, что могла, все сделала Моника для исправления сына. Она не только увещала его, но одно время даже лишила его общения с собою, удалив из своего дома, несмотря на безграничную любовь к нему. Моника оплакивала своего сына, как мертвеца, и непрестанно молилась о его возвращении к истинной вере.

Обращение его случилось нескоро, но до этого Господь не оставил ее без утешения, и в одном сновидении она видела ангела, предсказавшего ей будущее обращение сына. Не оставляя своих увещеваний, она просила одного епископа повлиять на сына. Епископ, однако, отказался от этого, учитывая, очевидно, безнадежность такой попытки при том состоянии духа, в котором был тогда Августин. Он посоветовал Монике не уговаривать его более, а лишь усердно молиться Богу. Вместе с тем, видя силу ее горя, он как бы предсказал ей: «Не может быть, чтобы погиб сын таких слез».

Действительно, Августин был спасен этими горячими слезами и молитвами и стал впоследствии в ряды великих учителей Церкви. И, вспоминая значение в его жизни молитв матери, его часто называют «сыном слез».

Святые отцы говорят: осторожно молитесь о внешних судьбах жизни христианской.

Это относится и к молитве родителей, и в частности, к тому случаю, когда родители молятся о выздоровлении смертельно больного ребенка. Случается, что Господь спасает родителей от будущего горя тем, что отнимает у них детей в раннем возрасте. Поэтому родителям нужна в этих случаях смиренная покорность Всеблагому Промыслу Божию, и молитва их о болящем, как бы горяча она ни была, всегда должна кончаться словами Господа в Гефсиманском саду: Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22, 42).

В таких случаях надо помнить рассказ о том, как с отчаянием молилась одна мать о выздоровлении двух своих сыновей, лежавших в смертельной горячке, несмотря на то, что в тонком сне Господь открыл ей будущее ее сыновей на земле. Она увидела их взрослыми за разгульной пирушкой в кабаке. В ссоре они бросились друг на друга и ножами нанесли друг другу смертельные раны…

Поэтому нельзя предаваться отчаянию при смертельной болезни ребенка, но брать пример с царя Давида. Неделю молился царь и ничего не ел, говоря: Кто знает, не помилует ли меня Господь, и дитя останется живо. Но когда дитя умерло, то Давид успокоился и стал есть, так объясняя свое поведение: Теперь дитя умерло, зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне (2 Цар. 12, 22–23).