Татьяна Воробьева - Как воспитывать детей. Советы православного психолога

Наташа, 5 лет: «Нет, брать нельзя, вдруг отравленная, умрешь».

Вика, 5,3 лет: «Позову брата, ругать будут двоих, и так не страшно».

Ольга, 5,1 лет: «Не возьму – чужое брать нельзя, это воровство».

Необходимо подводить малыша к ответственности за все, что он делает. Уже с пяти лет в поведении ребенка должен проявляться эмоционально-волевой контроль. Он выражается в сознательном подчинении родительским требованиям, если они рассказывали, объясняли, почему надо им подчиняться. Эмоционально-волевой контроль, конечно, носит неустойчивый характер, поэтому вновь и вновь придется показывать результаты неправильных поступков.

К пяти годам ребенок может и должен давать оценку своим поступкам. Это обусловлено и законами психофизиологического развития: в познавательном процессе ребенка появляется новое образование – творческое активное воображение, которое дает возможность планировать любой вид деятельности и предполагать последствия своих действий.

А к семи годам эмоционально-волевой контроль у ребенка должен быть сформирован. Это самый главный показатель зрелости ребенка, его готовности к новой школьной жизни, т. к. малыш может подчинить свое «хочу» требованию «надо».

Когда же наказание перестает быть благодатным учителем и становится истязанием?

В «Толковом словаре» В. Даля есть ряд определений понятия «истязать». Наиболее характерные значения: томить, вымучивать, вынуждать, вымогать. Как часто «педагогические» воздействия родителей подходят под эти понятия! Истязание – это отказ от поиска путей взаимопонимания, это чаще всего накатанный штамп слов и действий. И, конечно, потеря всякого разумения, что перед родителями не состоявшийся заматерелый преступник, а ребенок.

Часто мы, родители, даже не подозреваем, что наше воспитание – это истязание! Есть много «благовидных» форм этого воздействия. Например, наши человеческие амбиции, где мы вымучиваем наших детей сделать или добиться того, что подчас выше их возможностей, например, требуем быть первым.

Воспитание переходит в истязание, когда мы, родители, перестаем понимать и принимать немощи нашего ребенка – стыдимся его. Наша тщеславная самость затмевает разум нашего родительского сердца. Как легко в присутствии третьих лиц мы небрежно даем оценку нашему ребенку: «Он безрукий, у него все вываливается из рук»!

Длинные нотации и обличения – это тоже своего рода истязания. Результат этих «вразумлений» – образование душевной дебелости: не усвоение поучительных уроков, а отторжение таковых. Формируется лицемерие, двоедушие, пренебрежение к словам. «Опять одно и то же!» – вот что выносит ребенок от такой беседы с родителями.

Гнев, раздражение, усталость – весь арсенал физических и душевных недомоганий, который родители обрушивают на ребенка в виде злых одергиваний, криков – это тоже истязание, результатом которого становится страх, переходящий у детей в невротические состояния, логоневрозы, гиперкинезии, энурезы.

Телесные истязания – это ненависть и ослепление, где нет родительского начала. Родители обрушивают на ребенка поток безумия, где нет ни одной мысли, никакого человеческого чувства, а только ярость. А между «бить» и «убить» – только одна буква!

Если рука поднялась, чтобы вразумить, или начинается словесная атака – надо остановиться! Хотя бы на полсекунды. Надо честно ответить себе: я сейчас люблю своего ребенка, или это накал моего негодования? Если нет этой простой и мудрой любви, а лишь накипь гнева, то нельзя спешить. Впоследствии будет стыдно и за действия, и за слова, которые были обрушены на малыша. Следует уйти, перемолчать, но не дать злобному гневу вырваться в действие против ребенка. Только приведя свои чувства в порядок, можно вразумлять и наставлять своего ребенка.

И пусть верностью выбранной тональности наказания будут наши родительские чувства и переживания. Что в нашей душе после «педагогического воздействия»? Душа не даст солгать: мучает совесть, стыд – значит, воздействие неверно!

Более того, одна ошибка порождает многие последующие. Родители могут начать заискивать, «подлизываться», искупать свою вину. И вместо урока, подчас сурового, ребенком усваивается родительская «плохость» – ведь была возможность усомниться в справедливости наказания.