Василий Зеньковский - Апологетика

Но христианское учение о человеке дает все же нам достаточные данные для утверждения, что после смерти души живут. Помимо того, что дают нам богослужебные тексты, о которых мы упоминали выше, христианство определенно учит о том, что дух человеческий связан с самого начала жизни со Христом (как это удостоверяет приведенный уже текст из Евангелия от Иоанна о том, что Христос «просвещает всякого человека, грядущегов мир», т. е. еще до рождения его). Образ Божий в человеке является проводником этой никогда не прекращающейся связи с Богом; как же может перестать жить то в человеке, что связывает его с Богом?

Прибавим к этому несколько соображений из психологии о том, что нет никаких оснований думать, что со смертью тела жизнь духа совершенно замирает.

Прежде всего подчеркнем сверхвременную природу нашего я. Лучше и глубже других раскрывал это русский философ Л. М. Лопатин [101], указавший на то, что само «сознание времени» возможно в нас лишь потому, что наше «я», имеющее это сознание времени, стоит над временем. Чтобы «сознавать время», надо быть вне его потока; так как сознание времени всегда нам присуще, то это с полной очевидностью вскрывает сверхвременную природу нашего я. А это значит, что бытие нашего я само не подчинено времени; сверхвременная природа нашего я, не уводя нас от порядка времени, являет нам независимость «я» от времени. Поэтому смерть не может затушить в нас этотсвет. Конечно, после смерти невозможно «мозговое сознание», т. е. сознание, опосредственное мозгом и слагающееся из зрительных, звуковых, мускульных ощущений. Но современные анализы достаточно ясно выявили тот факт, что наше «я» не возникаетиз накопления ощущений, но что наоборот сами ощущения получают свой психический смысл от наличности внутреннего света в душе.

Еще более существенным для уяснения жизни души после смерти является факт нравственного переворота, нередко переживаемый людьми. Тот же Лопатин с удивительной глубиной показал, что нравственные перевороты в людях, освобождающиеих дух от влияния нажитых (дурных большей частью) привычек, свидетельствуют о такой самостоятельности духовного начала, которое не может исчезнуть, когда потухает «мозговое сознание».

Но у лиц, недостаточно знакомых с психологией, может возникнуть вопрос: можно ли отделять «дух» от «души», духовные процессы от душевных? Отделять их и не нужно; нам приходилось уже упоминать, что духовная сторона в человеке пронизываетвсю психическую и психофизическую жизнь человека. Поэтому чисто психические явления, связанные в нас с телесной жизнью, вступают в процессе жизни в такую тесную связь с духовной сферой, что через это и вся душевная жизнь связывается с вечностью. Мы, уходя в другой мир, действительно уносим с собой и добрые и злые наши дела; наши страсти, наши внутренние движения закрепляютсячерез связь с духовной сферой.

Конечно, «представить»себе жизнь души вне тела мы не можем — и в этомвся трудность признания реальности загробной жизни: дело в том, что все, что мы «представляем», связано всегда с телесным обликом. Но мы принадлежим и к духовному миру, т. е. наша жизнь не всецело определяется нашей телесностью.

Таким образом уже здесь мы живем в вечности — вечности светлой (Бог) или вечности темной (диавол) — и смерть не есть и не может быть полным уничтожением всего человека. Душа усопших живет, хотя нам не дано проникать в то, какова эта жизнь.

А. Н. — Смерти нет.

О. Kullmann — L'immortalite de l'ame. (Lumiere et Vie. № 24, Paris 1955).

Требник. Чин погребения мирских человеков.

Моральная жизнь присуща всем людям — по самой их природе; можно сказать, что моральная сфера как бы «вписана» в дух человеческий. Человек всегда живет в моральном плане; даже те, кто попирает все правила морали или отвергает в своем сознании всякую мораль, не может устранить из своей души моральные оценки. По слову Ап. Павла, «дело закона написано в сердцах язычников, о чем свидетельствует их совесть» (Римл. 11:15). Всеобщность моральных движений не означает, конечно, одинаковостиих у всех людей: моральные суждения людей крайне разнообразны; они могут быть низменными и высокими, злыми и добрыми, эгоистичными и великодушными. Но человек, по самой природе своей, живет в моральном плане.