Павел Юнгеров - Введение в Ветхий Завет. Книга 2.

Такой характер в изложении законов возможен лишь у писателя — современника и очевидца дарования их, а у позднейшего писателя непременно явилась бы систематизация и избегнуты были, допущенные в Пятикнижии, повторения и видоизменения.

Тот же очевидец и современник событий виден в священном историке и в повествовании об исторических событиях, в его хронологической точности и даже дробности. Только очевидец событий мог считать интересным упоминание даже о днях событий. Например, через три дня евреи дошли от пустыни Сур до Мерры (Исх 15:22); на 15 день второго месяца, по исходе из Египта, евреи пришли в пустыню Син (Исх 16:1); на следующий день получили манну (Исх 16:13); в третий месяц, в самый день новолуния, пришли они в пустыню Синайскую (Исх 19:1) и т. п. (ср. Исх 24:16; Числ 1:18). Такую же точность и интерес проявляет священный историк в сохранении имен лиц, по-видимому малозначительных для его истории, например; повивальных бабок, щадивших еврейских детей (Исх 1:15); сыновей Аарона — Надава и Авиуда и лиц, хоронивших их (Лев 10:1–5); строителей скинии (Исх 32 гл.); лиц исчислявших евреев (Числ 1:5–15); соглядатаев земли обетованной (Числ 13:5). — Перечисляются жертвы, принесенные евреями по освящении скинии, и даже подводы, потребные для перевозки скинии и ее утвари (Числ 4; 7 и др. глл.).

Как первые четыре книги Пятикнижия, можно сказать, наполнены очевидными указаниями на эпоху Моисея и его дела, так Второзаконие наполнено ясными же указаниями на время его происхождения — пребывание Моисея и евреев на моавитских полях в ожидании занятия обетованной земли. Начинаясь личными воспоминаниями Моисея о событиях 40-летнего странствования (1–3 глл.), Второзаконие наполнено заповедями, увещаниями и пророчествами Моисея, касающимися предстоявшего обладания обетованной землей и организовавшими оседлую в ней жизнь еврейского народа. При этом, как и в начальных своих речах, законодатель постоянно вспоминает прошлое: исход из Египта, синайское законодательство, 40-летнее странствование (4:10–15:35–36:45–49; 5:1–5:27–28; 6:21–24; 8:2–4:15–16; 9:8–29; 10:1–11:19, 22; 11:2–7; 24:9; 26:5–10; 29:2–8), указывает на настоящее (8:1, 5–10; 9:1–3; 11:1–2:8–11; 12:1; 25:17–29; 26:16–19; 29:1–2:9–15; 30:11–18; 31:1–2:7–10:30; 34:1–4) и предвозвещает скорое занятие обетованной земли, нравственные опасности, ожидающие при этом Израиля, и предохранительные постановления (6:10–12, 19; 7:1–5:16:18–26; 9:41; 11:13–17:22; 12:2–32; 13:1–8; 14:23–29; 16:1–22; 17:2–7:14–20; 18:9–22; 19:1–9; 21:1–10; 26:1–4; 27:1–26; 28 гл.; 31:3–5; 32–33 глл.). Стоит прочитать хоть наугад два-три места из процитированных, чтобы убедиться, что Второзаконие произнесено и записано перед смертью Моисея, на моавитских полях. Равно и от беспристрастного и доверчивого чтения всего Второзакония не может быть иного впечатления. Весь текст и контекст книги в этом неоспоримо убеждают.

Наконец, положительным доказательством подлинности и древности Пятикнижия, в сравнении со всеми другими ветхозаветными книгами, служат особенности языка его, так называемые архаизмы. Филолог Ян насчитал до 400 слов, встречающихся в одном лишь Пятикнижии в отличие от всех других книг, и до 300 слов, встречающихся в других книгах, но отсутствующих в Пятикнижии [ 16]. Затем, общепризнанные архаические формы в приложении к существительным женского рода и в значении отроковицы — также отличают Пятикнижие, лишь немного встречаясь в книге Иисуса Навина. Инфинитивная (constr.) форма окончания на или вместо ; 3-е лицо множественного числа перфекта и имперфекта на вместо также архаически отличают Пятикнижие, а равно и многие другие особенности его языка то же доказывают [ 17]. Таковы положительные доказательства происхождения Пятикнижия от Моисея. Теперь рассмотрим отрицательную сторону вопроса: audiatur et altera pars.

Изложенные нами доселе положительные доказательства подлинности Пятикнижия Моисея не всеми учеными разделяются, так как Пятикнижие с давнего и до настоящего времени многими не считалось и не считается писанием Моисея. С историей этого вопроса мы считаем нужным более подробно ознакомить читателей, потому что в ней заключается история возражений против подлинности и других ветхозаветных исторических книг. Чтобы позже не повторяться, мы теперь ближе с этим вопросом познакомимся.

Первые сомнения в подлинности Пятикнижия имели характер не критический, а догматический. Птолемей, ученик Валентина, гностик II-го в. по Р. Х. утверждал из догматических оснований, что ветхозаветное законодательство произошло не исключительно от Бога, но частью от Моисея, частью от народных старейшин (Епифаний. О ересях. 33, 4). Также утверждали назореи, евионитская секта теософически-аскетического характера. Выходя из догматических оснований, они признавали, что Моисей, правда, получил законодательство с неба, но оно не тождественно с Пятикнижием; последнее большей частью выдумано, потому что отцы евреев — утверждали назореи в духе ессеев — не приносили жертв и не ели мяса (Епифаний. О ересях. 8, 1; 33, 4; 66, 42. Иоанн Дамаскин. О ересях. 19 гл.).