Джидду Кришнамурти - Беседы в Париже

Вы видите, что нас веками учили жить в конфликте, принимать его или находить пути бегства от него. И как вы знаете, есть бесчисленные пути бегства — в пьянство, к женщинам, в церкви, к Богу, к интеллектуализму, к знанию, к тому, чтобы включить радио, к обжорству. И мы также знаем, что ни один из этих путей не решает проблему конфликта, они только усиливают её. Но согласны ли мы увидеть факт, что никакого способа бегства не существует? Я думаю, что наиглавнейшая трудность в том, что мы изобрели так много вариантов бегства, что сделались неспособными посмотреть на этот факт прямо.

Поэтому нужно поглубже вникнуть в вопрос сознательного и бессознательного бегства. Думаю, способы сознательного бегства выявить достаточно просто. Вы сознательны — ведь так? — когда вы включаете радио, или когда идёте в воскресенье в церковь, ведя всю неделю жестокую, полую честолюбия и зависти, безобразную жизнь. Но гораздо труднее выяснить, что представляют собой скрытые, бессознательные способы бегства.

Я хотел бы немного углубиться во всю эту проблему сознания. Сознание в целом сформировано действием времени, не так ли? Сознание — результат тысячелетий опыта, расовых, культурных и социальных влияний прошлого и передаётся семье и индивиду посредством образования и тому подобного. Совокупность всего этого и есть сознание; и если вы начнёте изучать свой ум, вы обнаружите, что в сознании всегда присутствует двойственность — наблюдающий и наблюдаемое. Я надеюсь, что это не слишком сложно. У нас не класс психологии и не психоаналитические интеллектуальные забавы. Мы говорим об актуальном, живом переживании, в которое вам и мне нужно войти по собственной воле, если мы не хотим остаться на чисто словесном уровне.

Конфликт во всём сознании неизбежен, пока в нём имеется разделение на мыслящего и мысль. Это разделение порождает противоречие, а где есть противоречие, там должен быть конфликт. Мы знаем — не так ли? — что мы противоречивы — и внешне и внутренне. Внешнее противоречие присутствует в наших действиях, в желании жить одним образом и в вовлечённости в деятельность совсем иного рода; а внутренне, психологически, противоречие заключено в наших мыслях, чувствах, желаниях. Чувство, мысль, желание, воля и слово составляют совокупность нашего сознания, и в этой совокупности всегда есть противоречие, поскольку всегда есть разделение — на цензора, наблюдающего, который всё время сидит, ждёт, изменяет, подавляет, и на чувство или мысль, над которыми эти действия производятся.

Если человек сам вник в эту проблему — не благодаря книгам, философиям и чтению всего того, что сказали другие и что является всего лишь пустыми словами, а действительно глубоко и настойчиво и не выбирая, не отрицая и не принимая, — тогда он вынужден увидеть тот факт, что всё сознание является состоянием противоречия, ибо всегда есть мыслящий, воздействующий на мысль, и это взращивает бесконечные проблемы.

Так что возникает вопрос: неизбежно или нет это разделение сознания? Существует ли вообще отдельный мыслящий или сама мысль создала «мыслящего», чтобы иметь центр стабильности, из которого можно мыслить и чувствовать?

Видите ли, если хочешь понять конфликт, во всё это нужно вникнуть, тщательно разобраться. Недостаточно сказать: «Я хочу избежать конфликта». Если это всё, чего мы хотим, вполне можно принять лекарство, транквилизатор, это довольно просто и дёшево. Но если человек хочет вникнуть в это действительно глубоко и полностью искоренить все источники конфликта, ему нужно исследовать всё сознание целиком — все тёмные уголки своего ума и сердца, тайные убежища, где скрывается противоречие. Глубокое понимание возможно лишь тогда, когда человек начинает задаваться вопросом, почему существует это разделение между мыслящим и мыслью? Вы должны спросить, существует ли мыслящий вообще или есть только мысль? И если есть только мысль, почему существует этот центр, из которого исходит всякая мысль?

Можно увидеть — не так ли? — почему мысль создала этот центр в виде «я», эго, — название его не важно, если вы понимаете, что это и есть центр, из которого исходит всякая мысль. Мысль жаждет неизменности, постоянства, и видя, что её собственные проявления изменчивы, непостоянны, она создаёт центр, эго. И тогда возникает противоречие.

Чтобы действительно всё это видеть, не только воспринимать слова, нужно прежде всего отвергнуть все способы бегства — отсечь, подобно хирургу, всякую форму бегства. Это требует интенсивного осознания, в котором нет ни выбора, ни привязанности к приятным способам бегства и уклонения от неприятных. Это требует энергии, постоянной бдительности, потому что мозг так привык убегать, что бегство стало более важным, чем действительный факт, от которого он бежит. Но только когда все способы бегства полностью отвергнуты, можно встретиться с конфликтом лицом к лицу.