Джидду Кришнамурти - Образование и смысл жизни

У того, кто не познал смысла существования, мастерство и талант подчинены низменным стремлениям личного «я» и служат средствами для его выражения. Под их влиянием человек становится эгоистичным и нелюдимым. Он начинает считать себя особенным явлением, неким высшим существом. Все это только множит наши несчастья и становится причиной бесконечных страданий в борьбе за место под солнцем. «Я» представляет собой совокупность многих фрагментов, часто противоположных друг другу. Оно — поле невидимой брани между противоборствующими желаниями, эпицентр противостояния «моего» и «не моего». И до тех пор, пока мы будем восторгаться собою и мыслить в категориях «я» и «мое», до тех пор мы будем страдать от всевозрастающих внутренних и внешних конфликтов.

Истинный художник лишен честолюбия и амбиций. Если человек, владеющий гениальным даром выражения, идет на поводу у своего эго, то ему суждено влачить исполненную противоречий и страданий жизнь. Похвалы и лесть, если их принимать близко к сердцу, увеличивают эго и уничтожают восприимчивость, а поклонение любой форме успеха явно препятствует пробуждению ума.

Если одаренность или талант становится причиной отчужденности, то любая форма самовыражения, какой бы возбуждающей она ни была, притупляет восприимчивость и делает нас черствыми. Восприимчивость притупляется, когда Божий дар становится безраздельной собственностью личности, когда большую важность в творчестве приобретает «я» и «мое». «Я» рисую, «я» пишу, «я» изобретаю. Только когда мы полны внимания и сознательны в наших мыслях и чувствах, во взаимоотношениях с людьми, вещами и природой, только тогда наш ум становится открытым, гибким, независимым от инстинкта самосохранения. Только тогда мы начинаем воспринимать прекрасное и безобразное по-настоящему.

Не привязанность вырабатывает чувствительность к красоте и безобразию, — ее дарует нам любовь. И случается это лишь тогда, когда мы обретаем свободу от власти и конфликтов «я». Если мы внутренне бедны, то находим утешение в демонстрации внешней состоятельности, выраженной в богатстве и власти. Когда наши сердца пусты, мы начинаем собирать вещи. Если нам это по карману, мы начинаем окружать себя предметами, которые принято считать прекрасными. Но, придавая этим предметам первостепенную важность, мы подписываемся в своей причастности ко всеобщей разрухе и нищете.

Любовь к прекрасному — это не дух стяжательства. Ведь то, что мы называем стяжательством, является порождением инстинкта самосохранения, а поддаться этому инстинкту означает навсегда утратить чувствительность. Инстинкт самосохранения порождает страх и отчуждение, он заключает нас в свои мрачные стены и делает бесчувственными. И каким бы прекрасным ни казался нам любой предмет сегодня, со временем он утрачивает для нас привлекательность. Мы привыкаем ко всему, и то, что раньше приносило радость, становится пустым и скучным. Красота всегда присутствует здесь и сейчас, только мы не всегда открыты ей. Мы разучились замечать ее в каждодневных хлопотах.

С тех самых пор, как наши сердца опустели, мы забыли, что такое сострадательность и то, как нужно смотреть на звездное небо, на деревья, на отражение луны в воде. Вместо этого мы ищем искусственное возбуждение в картинах и драгоценностях, книгах и бесконечных увеселениях. Все, что нам нужно, — это острота и разнообразие новых ощущений. Но удовлетворение чувственных потребностей таким способом делает наши умы и сердца немощными и тупыми. И до тех пор, пока мы будем гоняться за чувственными наслаждениями, те вещи, которые мы привыкли считать прекрасными или безобразными, будут иметь для нас весьма поверхностное значение. Единственной и непреходящей радостью для нас должна стать острота и новизна мировосприятия, что само по себе невозможно, пока мы находимся в плену у своих желаний. Мы настолько заняты погоней за чувственными наслаждениями и удовлетворением сиюминутных желаний, что не способны ощутить то, что истинно вечно и никогда не состарится. Ведь любовь к прекрасному, в отличие от ощущений, ни за какие деньги не купишь.

Но когда мы осознаём то, что наши сердца и умы пусты, и не пытаемся бежать от этого, не ищем искусственные возбудители и гипертрофированные ощущения, когда мы полностью открыты, уязвимы и восприимчивы, — только тогда приходит созидание и радость творчества. Ведь культивирование внешнего без понимания внутреннего неизбежно узаконит те ценности, которые приведут человека к страданиям и гибели.