Иоанн Кронштадтский - Моя жизнь во Христе. Том 2

Что значит тяжкий сон лености и окамененное нечувствие сердца во время молитвы или при составлении проповеди, при преподавании Закона Божия? Значит оставление нас благодатью Божией, по премудрым и благим намерениям Божиим, для укрепления нашего сердца к свободным собственным духовным деланиям. Иногда благодать носит нас как детей или водит и поддерживает нас как бы за руку, тогда полдела нам делать дела добродетели, — а иногда оставляет нас одних нашей немощи, чтобы мы не ленились, а трудились и духом заслуживали дарование благодати: вот в это-то время мы должны, как свободные существа, добровольно показать свое исправление и свое усердие к Богу. Роптать на Бога, на лишение нас благодати, было бы безумие: ибо Господь когда хочет, тогда и берет благодать Свою от нас, падших и недостойных. Надо в это время научиться терпению и благословлять Господа: Господь даде благодать Свою, Господь и отъят: яко Господеви изволися, тако бысть. Буди имя Господне благословено [Иов. 1, 21].

При лености и окаменелости сердца иногда люди от малодушия и нетерпения фамильярничают с Богом на молитве и позволяют себе разные странности в голосе и движении, означающие нетерпение, недовольство, ропот и даже дерзость на Бога. Всячески остерегаться от этого и одолевать свою леность. Надо побеждать врага и свои страсти.

Если ты хочешь быть смиренным, считай себя достойным всякой злобы и ненависти других и всякого злословия и не раздражайся и не питай злобы на тех, которые злобятся на тебя и злословят, или ложно порицают тебя. — Говори: да будет , Отче Святый, воля Твоя ! Поминай слово, еже Господь рече: несть раб болий Господа своего; аще мир вас ненавидит, ведите, яко Мене прежде вас возненавиде [Иоан. 13, 16; 15, 18]. Если Праведнейшего, Всеблагого мир возненавидел, то что удивительного, если тебя, грешника и злого, ненавидят другие?

Когда просишь Господа просветить ум твой и согреть сердце твое для того, чтобы сочинить проповедь или письмо родителям, родственникам, знакомым, — и Господь по-видимому не слышит, и остаешься ты во мраке и хладе, не малодушествуй, не унывай, не негодуй, не ропщи на невнимание к тебе Господа: Господь испытывает твое терпение, твою веру и упование, твою преданность Ему, Вседержителю. Помни, что Ему легко во мгновение озарить тебя и ты в несколько минут можешь написать прекрасную проповедь или письмо, согретое теплым чувством, исполненное света и возвышенных мыслей.

Хотехом приити к вам... единою и дважды, и возбрани нам сатана [1 Сол. 2, 18]. Видишь, кто препятствует нам иногда видеться или переписываться с нашими родственниками, друзьями или знакомыми — сатана. Как человек сам по себе немощен! Как он ограничен! Не только Бог не допускает сделать, что хочет сделать человек, но и сатана возбраняет.

Плотская нега, окамененное нечувствие ко всему духовному, священному есть теснота вражия, хотя плотский человек не считает ее теснотою, потому что благоволит о ней; но хотящие жить духовно считают ее теснотою, потому что не допускает она Бога до сердца нашего, не дает излиться в сердце благодати Божией, оживляющей и просвещающей нашу душу, делает душу нашу неплодною делами веры, надежды и любви. Делаешься какой-то плотяный, духа не имущий. О, как многоразличны гонения! Как поскорбишь от сердца об этом окамененном нечувствии, как проплачешь пред Господом: оно и пройдет; и сердце согреется и размягчится, и сделается способным к духовным созерцаниям и святым чувствам.

Когда громогласно или про себя молишься о других, напр., о домашних своих или о чужих, хотя они и не просили тебя, — молись о них с такою же теплотою и усердием, как молишься о себе. Помни заповедь закона: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе [Мф. 19, 19 (22, 39); ср. Лев. 19, 18]. Во всех случаях это наблюдай, т. е. ближнего как себя люби. Не лукавь пред Господом, испытующим сердца и утробы [Иерем. 11, 20 (Апок. 2, 23; Пс. 7, 10)], да не презрит Он молитву твою как суетную и ложную.

Любовь не терпит самооправдания, не превозносится, не гордится.

Когда мы в первый раз или нечасто читаем какие-либо молитвы, тогда, по новости их, мы охотно, с великим чувством читаем их, но потом чем чаще их повторяем, тем менее чувствуем к ним охоты; они перестают занимать нас, и мы с трудом преодолеваем себя, чтобы читать их с прежним чувством. Против этого, относительно молитв, надо вот что. Нужно представлять, что мы в первый раз читаем прекрасные молитвы, к коим мы привыкли и которые так сильно занимали нас в первое время, как мы стали их читать; вдумываться сердцем в каждое слово и дорожить каждым словом. Это явление в нашей душе есть следствие первородного греха — следствие первоначальной неустойчивости нашей в истине. И доселе мы не можем непоколебимо установиться в истине: лишь встанем, а затем скоро и поколеблемся в ней. Так часто бывает относительно молитвы, так бывает и относительно веры, дружбы с людьми, любви к Богу и ближнему, вообще добродетели: везде мы оказываемся неустойчивыми в истине.