протодиакон Андрей Кураев - Отношение христианина к предметам и документам с нехристианской символикой

Есть люди, сохранившие «идольскую совесть» (1 Кор. 8, 7). Они «имеют об идолах такое же мнение, какое имели до обращения, почитая их за нечто и боясь их, как могущих нанести вред» [6] Блаж. Феофилакт, архиеп. Болгарский. Толкования на Новый Завет. Спб.,1911, С. 445. . Такие люди, если им доводится вкушать идоложертвенное, «испытывают подобное тому, как если бы кто — нибудь по обычаю иудейскому почитал прикосновение к мертвецу осквернением, но, видя, что другие прикасаются к нему с чистой совестью, из стыда пред ними прикоснулся бы и сам, но осквернился бы и сам в совести, будучи осуждаем ею» (Феофилакт Болг.) [7] Там же, с. 446. То же у св. Иоанна Златоуста: Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Первое послание к Коринфянам. 20,4 // Творения св. Иоанна Златоуста. Т. 10. Кн. 1, Спб., 1904, с. 194. .

Параллель вполне ясна: христианину, в любой ситуации призванному помышлять о Едином Боге и стяжавшему такую привычку, не скверно прикоснуться к мертвым останкам, равно как нет для него никакой убыли и при вкушении идоложертвенной пищи.

Так что надо различать онтологию (или богословие) и педагогику.

С точки зрения бытийной, реально — сущей, идол есть ничто и идоложертвенное не вредит человеку. «Нет в них никакой тайной силы», — пишет об идоложертвенных трапезах Климент Александрийский [8] «Но я не хочу, говорит Апостол, чтобы вы были в общении с бесами (1 Кор. 10, 20): не может быть одной и той же и спасаемых пища, и гибнущих. Должно, следовательно, от участия в этих похоронных бражничаньях устраняться — не из страха, потому что нет в них никакой тайной силы; но для охранения чистоты нашей совести, которая свята; из — за отвращения к демонам, которым те бражничанья посвящены, мы должны их гнушаться. И, кроме того, не должны мы принимать в них участия ради тех людей, которые по своему легкомыслию многое в дурную сторону перетолковывают, и совесть их, будучи немощна, оскверняется (1 Кор. 8, 7). Пища не приближает нас к Богу (1 Кор. 8, 8). Не то, что входит в уста, говорит Спаситель, оскверняет человека, но то, что выходит их уст, оскверняет человека (Мф. 15,11). Таким образом, употребление в пищу разного рода кушаний безразлично. Едим ли мы, говорит Апостол, ничего не приобретаем, не едим ли, ничего не теряем (1 Кор, 8,8). Но непристойно в трапезе, демонам посвященной, принимать участие тем, которые удостаиваются питания Божественного» (Климент Александрийский. Педагог. М., 1996, с. 119). .

Поэтому, приобретая пищу для самого себя на рынке, можно не интересоваться — идоложертвенная она или нет — «дабы опять не сделались они разборчивыми сверх должного, не стали бы отказываться от продаваемого на торгу из опасения, что это может быть идоложертвенное, [Апостол] говорит: все, что продается, ешьте без исследования о продающих, без расспроса, не идоложертвеннное ли продается, как будто зазирает вам совесть, и вы хотите очистить ее. Или так: дабы не зазирала тебе совесть, ты не исследуй; ибо при разбирательстве можешь узнать, что предполагаемое тобою в покупке — идоложертвенное, и совесть твоя будет беспокоиться» [9] Там же, с. 450. . «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести» (1 Кор. 10, 25).

С точки же зрения педагогической — прежде чем самому пользоваться этим своим знанием, надо подумать: не повредит ли это тому человеку, у которого такого знания еще нет, не понудит ли это и его прикоснуться к пище, которую он же сам еще считает нечистой, и не смутит ли это тем самым его совесть. «Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью» (1 Кор. 10, 29). Оттого апостольский собор, созванный для разрешения споров между христианами из иудеев и из язычников, по сути призвал обе стороны к уступкам: евреев он призвал не смущать неевреев требованием обрезания, а неевреев он призвал не смущать евреев вкушением идоложертвенного.

Теперь понятно, «в каком он (Апостол) находился затруднении. Он хочет доказать два предмета — и то, что надо воздерживаться от такой трапезы, и то, что она не может вредить вкушающим от нее. Эти предметы не совсем согласуются между собою. Слыша, что идольские жертвы не причиняют вреда, коринфяне могли пользоваться ими как безразличными. А слыша запрещение прикасаться к ним, они могли подозревать, что эти вещи запрещены потому, что могут вредить. Потому, отвергнув понятие об идолах, первой причиной воздержания он поставляет соблазн братий» [10] Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Первое послание к Коринфянам. 20,2 // Творения св. Иоанна Златоуста. Т. 10. Кн. 1, Спб., 1904, сс. 190–191. .