Георгий Гурджиев - Закономерное разнообразие проявлений человеческой индивидуальности

Полная сумма проявлений человеческой мысли, со всеми наследственными свойствами функционирования и специфическими характеристиками, соответствует всем отношениям сущности и проявлений типичного наемного кучера.

Подобно всем наемным кучерам в общем, он является определенным типом "извозчика". Он не совсем безграмотен, потому что благодаря существующим с стране законам об "общем обязательном трехлетнем образовании" он должен был окончить в детстве так называемую церковно-приходскую школу.

Хотя он сам деревенский парень и остался таким же невежественным, как его сельские товарищи, однако общаясь благодаря своей профессии с людьми разного положения и образования и нахватавшись понемногу отовсюду, он теперь смотрит с презрением на все деревенское, с негодованием отвергая это как "невежественное".

Короче говоря, это тип, к которому подходят такие слова:

"Слишком хорош для коров, но павлины не хотят иметь с ним дело".

Он считает себя компетентным даже в вопросах религии, политики и социологии; ему нравится спорить; тех, кого он считает ниже себя, он любит учить; с высшими он -- подобострастный льстец, он стоит перед ними, как говорится, "смиренно".

Одна из его величайших слабостей -- волочиться за соседскими кухарками и горничными; но больше всего на свете он любит плотно поесть и пропустить стаканчик-другой, а затем, вполне довольный, погружается в мечты.

Чтобы удовлетворить эти слабости, он регулярно ворует деньги, который его наниматель дает ему на корм для лошади.

Подобно каждому "извозчику", он работает только "под плетью", и если иногда случайно он выполняет работу без принуждения, то только в надежде на чаевые.

Желание чаевых постепенно научило его определять слабости у людей, с которыми он имеет дело и пользоваться ими; он автоматически научился хитрить, льстить, "затрагивать чувствительные струны" и, вообще, лгать.

При каждом удобном случае, когда у него есть свободная минута, он проскальзывает в трактир или бар, где, сидя над кружкой пива, он мечтает часами, или беседует с людьми такого же типа, или просто читает газету.

Он пытается выглядеть внушительно, носит бороду, и если он худой, подкладывает себе что-нибудь под одежду, чтобы казаться более важным.

Что же касается чувствительной локализации у человека, совокупность ее проявлений и вся система функционирования полностью соответствует лошади "наемного экипажа" в нашей аналогии.

Между прочим, сравнение лошади с системой человеческих чувств поможет особенно ясно показать ошибочность и односторонность современного образования, навязанного подрастающему поколению.

Лошадь, из-за пренебрежения окружающих в ее ранние годы и своего постоянного одиночества, как бы погружена в себя; иными словами, ее "внутренняя жизнь" идет внутри и для внешних проявлений не остается ничего, кроме инерции.

Из-за аномальных окружающих условий лошадь никогда не получала никакой специальной подготовки, но формировалась исключительно под влиянием битья и ужасной брани.

Она всегда устала; а для пищи, вместо овса и сена, ей дают только солому, которая совершенно не годится для ее реальных нужд.

Никогда не видя в проявлениях по отношению к себе ни любви, ни дружбы, лошадь теперь готова уступить любому, кто окажет ей малейшее внимание.

Вследствие всего этого склонности лошади, таким образом лишенной всех интересов и стремлений, должны неизбежно концентрироваться на еде, питье и автоматическом стремлении к противоположному полу; поэтому она неизменно стремится туда, где может получить что-нибудь из этого, и если, например, она видит место, где раз или два удовлетворяла одну из этих нужд, то ожидает случая бежать туда. Следует добавить, что, хотя кучер очень слабо понимает свои обязанности, он может, тем не менее, хотя и немного, но мыслить логически; и, помня о завтрашнем дне, он временами -- хотя бы под страхом потерять работу или желая получить вознаграждение -- выказывает интерес сделать то или иное для своего нанимателя без понукания. Но лошадь, в отсутствие специальной подготовки, адаптированной к ее природе, не получила в нужное время вообще никаких данных для проявления стремлений, необходимых для ответственного существования; и, конечно, она не может понять и даже желать понять -- почему ей следует что бы то ни было делать. Поэтому она исполняет свои обязанности с полнейшим безразличием и лишь из страха перед возможными ударами.