Иоанн Златоуст: Творения, том 6, книга 1

3. Так поступает и Иеремия, указывающий на горлицуи ласточку(Иер. 8:7), и Соломон, отсылающий проводящего ленивую жизнь то к муравью, то к пчеле (Прит. 6:6; Сир. 11:3). Исраиль же мене не позна. Крайнее нечестие, когда даже те, которые были приближены и удостоены стольких почестей, все вдруг уклонились к нечестию. Не сказал: Иаков, но: Исраиль, чтобы добродетелью предка яснее показать неблагодарность потомков. Тот добродетелью души приобрел благословение, выраженное этим названием, а они нечестием своим изменили ему. И людие мои мене не разумеша; мене, говорит, сияющего светлее солнца. " Увы, народ грешный" (ст. 4). И это в обычае у пророков – оплакивать болящих неисцельно. Так поступает и Иеремия во многих местах; так и Христос, когда говорит: " горе тебе, Хозарин! Горе тебе, Вифсаида!" (Мат. 11:21), потому что и это – вид наставления. Кого не вразумило учение, того часто исправляло сетование. Людие исполнени грехов. Еще более усиливает обличение указанием на то, что они все и притом крайне грешны. Семя лукавое. Не происхождение их порицает, но показывает, что они порочны с самого первого возраста. Как Иоанн, восклицая: змеи, " порождения ехиднины", не бесчестить их природы, иначе не сказал бы: " сотворите же достойный плод покаяния", если бы они по природе и от рождения были таковыми (Мф. 3:7-8), - так и пророк здесь, говоря: семя лукавое, не порицает их рождения. Сынове беззаконнии. Не сказал: преступный, но: беззаконный, находящийся в состоянии нисколько не лучше тех, которые никогда не получали закона. Показывает также несогласие их воли (с законом). Остависте Господа и разгневасте. Сказал это для ясности: имени Божьего достаточно было для обличения, как и Иеремия обличает, когда говорит, что они от Него отступили и прилепились к демонам (Иереем. 5:7)[3]. Святаго Исраилева. И это усиливает их вину, что Он, будучи Владыкою всех, им тогда особенно был известен. " Повернулись[4] назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство?" (ст. 5) (Отвратистеся вспять. Что еще уязвляется, прилегающе беззаконие?) Величайшее нечестие, когда и от наказаний не делаются лучшими. Впрочем, и наказание есть вид благодеяния. Они не могли сказать, что Бог только почтил и облагодетельствовал их, а согрешивших оставил, но Он и почестями привлекал их, и страхом наказаний вразумлять, и, однако, при том и другом они остались неисцельно больными. Он употреблял все виды врачевания, отсекая и прижигая; но боль не уступала, а это особенно и служит знаком неисцельной болезни, когда не могут даже принимать врачества. " Вся голова в язвах, и все сердце исчахло: от подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны" (ст. 6). (Всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль: от ног даже до главы несть в нем целости: ни струп, ни язва, ни рана палящаяся. Из-за замены сл. текста дальше идет разногласие в тексте). Потом говорит о наказаниях и мучениях, потому что это – не меньший вид благодеяния и чести, оказанной им. Я, говорит, всех их наказал и подверг скорби. Если же всякая глава в болезнь, то как нет ни струпа, ни язвы? Струп тогда является действительным струпом, когда прочие части тела здоровы; а когда будет изъязвлено все тело, тогда рана уже не будет представляться рано. Это он и хочет выразить, т.е. что все тело изъязвлено, не так, чтобы одна часть была здорова, а другая изранена, но все – в гоне, все – одна рана. Несть пластыря приложити. Это тяжелее прежнего, потому что не так тяжело болеть, как при болезни не иметь возможности принять врачество, и особенно, когда есть такой Врач. Неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем (Ниже елеа, ниже обязания). Чтобы выразиться сильнее, он продолжает переносную речь, а в этом и состоит превосходство переносной речи. " Земля ваша опустошена" (ст. 7). Это он не описывает, как уже бывшее, но предсказывает, как будущее. Пророки обыкновенно так поступают, устрашая слушателя и вместе с тем показывая силу своей истины. Как прошедшему невозможно не быть, так и будущему, возвещенному пророками, невозможно не случиться, если только люди, которым угрожает наказание, не раскаются. Города ваши огнем сожжены. Бог не совершенно истребил их, но поставил стоять остатками от варварского сожжения, которые могли бы сильнее трогать обращающих на них взоры. Поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими. (Страну вашу перед вами чуждии поядают ю, и опусте низвращенна от людей чуждих.) Еще тяжелее несчастие, когда люди бывают зрителями собственных бедствий, а не только по слуху узнают о них. " И осталась дщерь Сиона, как шатер в винограднике, как шалаш в огороде" (Оставится дщерь Сионя, яко куща в виногради, и яко овощное хранилище в вертограде.) (ст. 8).