прот.Виктор Гурьев - Пролог в поучениях

Все, что сказал вам, братие, Евагрий о лжи, то все сущая правда, ибо лживый подлинно удаляет себя от Бога и подлинно становится близким к дьяволу, как и убеждает нас в этом и само слово Божие. Погубит Господь , говорит оно, вся глаголющая лжу; мужа кровей и льстива гнушается Господь (Пс. 5, 7). Мерзость Господеви устне лживы (Притч. 12, 22). Будем, братие, в виду всего этого, избегать лжи, как губительной язвы; будем бояться лжи, как греха, омрачающего совесть и противного Богу; будем всегда уважать истину непритворно и держаться её крепко, как основы и начала спасения; и будем, наконец, для охранения уст своих от лжи, непрестанно помышлять о том, что Бог дал язык нам для того, чтобы мы говорили только правду и прославляли ею святейшее имя Божие. Господи, положи хранение устам нашим и дверь ограждения о устах наших. Аминь.

(Из слова св. Василия о послушании)

Есть люди, которые, считая себя детьми православной Церкви, не обращают, однако, ни малейшего внимания на внушения, предлагаемые им её пастырями. "К чему", говорят: "нам эти внушения? Дал Бог разум да волю свободную, и руководись ими".

Но вопрос: кто поставил пастырей и учителей церковных? Той , т. е. Бог, говорит Апостол, дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же благостники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова (Еф. 4, 11–12). А если так, то, идя против пастырей и учителей духовных, против кого идут ослушники их? Очевидно, вопреки Того, Кто и дал их. Так оно и действительно. Слушаяй вас , говорит Иисус Христос, Мене слушает: и отметайся вас, Мене отметается (Лук. 10, 16).

Далее: отвергающие долг повиновения пастырям надеются с пользою руководствоваться в деле спасения собственным разумом и волею. Нужно ли доказывать неосновательность подобного суждения? У первого человека разум-то был почище нашего да и воля-то была понаклоннее нашей к добру, но и тогда без послушания погиб он. Что же мы-то сделаем с нашим разумом помраченным, волею более стремящеюся ко злу, нежели к добру? Что мы сделаем одним своим разумом без опытных руководителей, когда страшные враги наши: мир, плоть, и дьявол ежеминутно нападают на нас, — когда видим, что тысячи людей с разумом, необыкновенным, но непокорливым, погибли безвозвратно, что тысячи людей, руководствуясь одним разумом, вместо того, чтобы быть друзьями Церкви, становились её врагами и гонителями? Что же после сего? Есть ли надежда на спасение от одного нашего разума? Очевидно, нет.

Наконец, по поводу строгих, хотя удобоисполнимых, внушений пастырских многие говорят: "нам они не под силу — не можем их исполнить". Но если так, то чего же хотят они? Чтобы царствие Божие даром им далось? Но ведь этому, братие, невозможно быть. Царствие небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Иже Христовы суть плоть распяши со страстями и похотями (Гал. 5, 24) Входите , говорит еще Спаситель, тесными вратами; потому что широкие врата и пространный путь ведут в погибель (Мф. 7, 13). Значит и в этом случай не покоряющиеся пастырям Церкви не оправдываются, и к спасению себя, ссылкою на свои немощи, не приближают.

Итак, братие, повинуйтеся наставникам вашим и покоряйтеся: тии бо бдят о душах ваших (Евр. 13, 17), и аще сидите в повиновении отца духовного, не положите себе устава, глаголя: немощно сотворити сего, или оного. Яко аще не сотворите послушания, суда не убежите (Пролог ноябр. 3. Слово св. Василия о послушании, л. 226). Аминь.

(Слово о Епископе, бывшем в пустыне лет тридесять и девять)

Когда мы, братие, принесем пред Богом, при отце духовном, покаяние в содеянных нами грехах и получим разрешение от них и отпущение; то можем ли после, сего совсем забывать об этих, прежде содеянных нами грехах? Можем ли не сокрушаться о них? Можем ли сделать с ними так сказать, окончательный расчет в своей совести? Что ответить на сие? Ответим на это, братие, в ваше назидание, примером следующим. Епископ Сухенского города рассказывает о себе следующее: "когда я, говорит он, был простым монахом, мне захотелось сходить в дальнюю пустыню с целью обрести там человека, особенными подвигами благоугождающего Богу. Долго шел я туда. терпел вар и зной и голод и, наконец, увидел текущий источник воды, стоящую на берегу его хижину и при ней растущую финиковую пальму. Рядом с хижиною стоял старец, весь обросший власами и страшный на вид. Когда он увидел меня, то сначала стал на молитву, а по окончании оной взял меня за руку и стал спрашивать: зачем я пришел к нему, что делается в мире и продолжаются ли гонения на христиан. Дав ответы на вопросы старца, я, в свою очередь, спросил его: "а ты откуда и зачем пришел сюда"? Тогда старец, обливаясь слезами, с рыданием сказал мне: "я был епископом во время гонений на христиан и когда нас, христиан, повели на мучения, я претерпел много мук за Христа, но, наконец, не вытерпел и принёс жертву идолам. Затем я пришел в себя, понял, сколь великое беззаконие совершил, покаялся и решил удалиться сюда, чтобы оплакивать свой грех. И вот тридцать девять лет я пребываю здесь, сокрушаюсь о своем беззаконии и прошу у Бога прощения. Сказав это, старец стал на молитву и молился, как сказано, на "мног час". По окончании молитвы, он подошел ко мне, и я ужаснулся необыкновенному выражению лица его. Старец сказал: "не бойся: Господь послал тебя похоронить тело мое, и Он только теперь простил мне грех мой". "С этими словами, старец скончался, а я послужил погребению тела его".