прот.Виктор Гурьев - Пролог в поучениях

"Поставлен я был, говорит он, на некотором ровном месте, где все было хорошо, весело и приятно, а в стороне от него было еще лучшее место, злачное и прекрасное, всей прелести которого словами передать невозможно. Посреди этого последнего сидел старец многочестный, а около него были дети, число которых превосходило число песка морского. Желая узнать, кто сей старец, я спросил о нем сопутствовавших мне Апостолов Андрея и Иоанна, и они сказали, что это Авраам, а место, где были дети, называется лоном его. Поклонившись величайшему из патриархов, я приведен был своими путеводителями на место, называемое Елеон, где росло бесчисленное множество деревьев и под каждым была сень. Тут было также множество людей, и многие были известны мне. Одни из них воспитывались при дворе царском, другие были простыми гражданами, некоторые земледельцами, а иные иноками. Все эти, известные мне, были уже умершие. Когда я хотел расспросить подробно о видимом мною месте, Апостолы предварили меня и сказали: "Ты желаешь знать, что есть сей ведший и прекрасный Елеон и что все. что ты видишь в нем? Знай, что он есть дом Отца небесного, в котором обители многие суть. И эти обители всем разделяются, смотря по их благочестию и по мере добродетелей".

Какой же из затрудняющих нас вопросов решает это сказание? Тот, где наши дети, умирающие в младенчестве. Что с ними? Где, души их? — часто думаем мы и, по своему маловерию, предаемся иногда неумеренной скорби о разлуке с ними. Но вот ясно, что они на лоне Авраама, что, следовательно, об их участи беспокоиться нечего, и что справедливо слово Господне: таковых есть царство небесное (Мф. 19, 14).

Какое неосновательное суждение наше рассеивает это сказание? То, будто "в мире никак нельзя спастись, а можно только в монастыре или в пустыни какой". На деле, как видите, выходит не так. Есть в царстве небесном, как слышали в сказании, вместе с монахами и воспитывавшиеся при дворе царском, и граждане, и земледельцы. Значит, ясно, что не место спасает или губит человека, а спасают или губят одни дела. Будем же помнить, что "Господь", как говорит преподобный Нифонт: "равно приемлет в Свои объятия праведную душу с престола и от сохи, из алтаря и с поля брани", — и каждый пусть в своем звании пребывает.

Итак, братие, справедливо, что мы должны быть особенно благодарны святым, которые, удостоясь видений, оставили нам о них свои сказания. Благодарность же свою выразим им тогда, когда будем внимательны к их сказаниям и когда будем пользоваться заключающимися в них уроками на спасение души своей. Аминь.

(Из слова святого Андрея о тате гробнем)

Люди, у которых привычка к тому или другому греху обратилась в страсть, всегда думают только об одном, как бы поскорее совершить свой грех. Предостережения ближних для них ничего не значат. Но так как всему бывает конец, то конечно бывает конец и их беззаконным деяниям. И этот конец наступает часто еще при жизни их и притом самый плачевный. Раскаиваются они тогда, но поздно.

При жизни св. Андрея, Христа ради юродивого, в Царьграде, жил лютый грешник, обкрадывавший мертвецов. Однажды узнавши о погребении в одном уединенном месте девицы, дочери вельможи, он отправился к её могиле с целью снять с неё драгоценные одежды. На пути встретил его св. Андрей и, предузнавши его нечестивое дело, начал уговаривать его не делать оное, в противном же случае угрожал наказанием Божьим. Вместо того, чтобы послушаться святого, вор только насмеялся над ним и пошел, куда задумал. Отваливши камень от пещеры, в которой погребена была девица, он раскрыл гроб её, снял с неё саван, затем драгоценную одежду, а, наконец, даже не устыдился и совсем обнажить ее и взял последнюю срачицу. Но в то самое время, когда он оканчивал свое последнее гнусное дело, повелением Божьим умершая встала из гроба и правою рукою ударила его по лицу, от чего он тотчас же лишился зрения. "Окаянный! сказала она ему, хоть бы ради стыда ты оставил мне последнюю из одежд. Но не будешь же отселе красть никогда! И с сих пор узнаешь, что есть Бог, жив Иисус Христос, есть суд и будет воздаяние по смерти". Ослепший вор после сего волей-неволей оставил свое ремесло и начал кормиться подаянием. Часто жестоко он упрекал себя за свою прежнюю жизнь, но было уже поздно. "Будь ты проклята, говаривал он иногда, ненасытная жадность моя. Тебя ради я получил эту ужасную слепоту. Худо тому, кто живет в праздности и занимается воровством", говаривал он. Но увы, прошедшее невозвратимо.