Георгий Чистяков: SANTO SUBITO (Памяти Иоанна Павла II)

Но есть в жизни Иоанна Павла II и еще один аспект. Как-то, прощаясь со мною, Папа сказал: «Я каждый день молюсь за тебя, Ежи». Обычно мы с ним говорили по- итальянски или по-французски, но обращался он ко мне, используя польский вариант моего имени - Ежи. «Я каж­дый день молюсь за тебя, Ежи». Он молился... Молился за сотни, тысячи, за десятки тысяч людей, имена кото­рых держал в своем сердце. Он знал, что такое молитва, ее сила, он умел молиться...

И, хорошо помня всех, кто у него бывал и с кем он встречался, всех нас он посвящал Богу. Великую силу его молитвы я не раз испытал на себе. В эпоху сверхско­ростей, интернета и мобильной связи, мы, сознавая, как важно живое слово, личный пример и мудрость про­поведника, часто забываем о том, что Иисус научил нас прежде всего непрестанно молиться. Иоанн Павел II не забывал об этом никогда. Он молился сам и учил молит­ве других.

Чтобы понять, кем был Иоанн Павел II и почему ему удавалось так много, достаточно вспомнить, как он мо­лился во время богослужения. Папа уходил в молитву полностью, с закрытыми глазами он держался за Крест и светился весь, словно свеча перед иконой. Но, что особенно важно, в этой молитве он не уходил от мира и от людей вокруг себя, не замыкался в своего рода за­творе на глазах у миллионов, но, наоборот, полностью сливался с ними в одно единое целое по слову Иисуса «да будут все едино».

В этой книге собраны тексты тех коротких пропове­дей, что Папа регулярно произносил (зачастую без под­готовленного заранее текста) перед тем, как начать чте­ние Розария вместе с теми, кто собирался на площади перед его дворцом в Кастель-Гандольфо или в любом другом месте, где он возглавлял общую молитву с четка­ми в руках. Как это обычно по вечерам делается в сель­ских костелах его родной Польши и повсюду, где живут католики. На самом деле - на всех континентах.

Особенность Розария состоит в том, что его можно читать в полном одиночестве, вдвоем или втроем, но можно, как делал это Папа, молиться по четкам вместе с тысячами собравшихся для этого людей. «Молитва Розария, - говорил Иоанн Павел II, - это молитва чело­века за человека, молитва человеческой солидарности, общая молитва искупленных, в которой отражаются дух и надежды первой Искупленной - Марии, Матери и об­разца Церкви. Молитва за всех людей мира и истории, живых или умерших, призванных быть вместе с нами Телом Христовым и стать вместе с Ним сонаследниками славы Отца».

То же самое бывало, когда он встречался с шумными африканцами или арабами - не только с католиками, но с представителями всех без исключения исповеданий и религий. Иоанн Павел II - это человек, умевший прео­долевать любые барьеры. Он не умел идти на «полити­ческие» компромиссы, но знал, как протянуть руку каж­дому и открыть ему навстречу сердце.

Не случайно, наверно, ушел он в радостные и ослепи­тельно белые пасхальные дни. Смерть его была трудной, но какой-то особенной, ибо каждому было понятно, что уходит он не в небытие, но к Богу. Именно как santo subito- «святой немедленно», - как восклицали собрав­шиеся на площади Святого Петра паломники в день его похорон. Смерть - «вершина прозрачности». Так писал Папа в «Римском триптихе», восклицая вместе с Горацием поп omnis moriar- «я умру не весь»... Ибо «все, что нельзя разрушить во мне, теперь стоит лицом к лицу с Ним, Сущим!».

Один мой немецкий друг сказал однажды: «Папы бы­вают либо учеными, либо дипломатами, но Иоанн Па­вел II не относится ни к тем, ни к другим. Он - мистик». Мне кажется, это сказано очень точно. Именно молит­ва, именно вера, именно живая мистическая связь с Иисусом делала его непобедимым.