Иннокентий Херсонский - Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа

Аримафей, отечество Иосифа, — древний Гараматаим (1 Цар. 1, 1), место рождения Самуила-пророка, или, что вернее, Рама (по сиро-халдейски Армафа), город в колене Вениаминовом, упоминаемый св. Матфеем (Мф. 2, 18). Великое богатство (Мф. 27, 57) делало Иосифа лицом значительным в то время, когда в Иерусалиме все можно было купить за деньги, начиная от должности последнего мытаря до сана первосвященника. Кроме этого, Иосиф принадлежал к числу знатнейших членов синедриона (Мк. 15, 43; Лк. 23, 50) и вместе с другими благомыслящими советниками, вероятно, составлял в синедрионе оппозицию приверженцам Каиафы. Это оппозиционное общество, чьи благородные усилия к поддержанию падающего отечества во время последних междоусобий, предшествовавших разрушению Иерусалима, с такой благодарностью вспоминаются иудейским историком Иосифом Флавием, искренне заботилось о благе народа иудейского. Ни почести, ни богатства, заставлявшие многих саддукеев вовсе оставить надежду на Промысл о народе еврейском, нисколько не препятствовали Иосифу ожидать пришествия Мессии и воздыхать со многими истинными израильтянами о Его святом царстве (Лк. 23, 51; Мк. 10, 43). Если он, подобно прочим, думал об этом царстве с некоторыми предрассудками, представляя его земным и чувственным, то не был однако же, подобно прочим, упорен в своих мнениях; с ревностью искал наставления и всегда готов был слушать тех, которые могли открыть ему истину. Эта-то ревность сблизила его с Иисусом Христом. Несмотря на то, что синедрион ненавидел и преследовал Пророка Галилейского, что Небесное Царство, Им проповедуемое, было совершенно противоположно земному царству, ожидаемому народом иудейским, что все беседы Его были о духовной нищете, столь противной людям, обладающим благами века сего, — Иосиф сделался искренним последователем и учеником Иисусовым (Мф. 27, 57). Недостаток этого ученика состоял в том, что он, опасаясь преследования первосвященников, хранил в тайне свою расположенность к Учителю и свои отношения с Ним (Ин. 19, 38), — недостаток в общем-то извинительный, потому что Господь, щадя слабость человеческую и предвидя плохие последствия для Иосифа, нетребовал от него и ему подобных, чтобы они признавали Его всенародно Мессией, тем более вступались за Него в синедрионе. В последних действиях синедриона против Иисуса Христа, а равно и в суде над Ним Иосиф не участвовал (Лк. 23, 51) — или потому, что, не видя никаких средств спасти невиновного, не хотел быть свидетелем Его осуждения; или потому, что хитрость первосвященников нашла средство совершенно отстранить его от этого дела. Впрочем, бездействие в то время, когда столь ужасным образом решилась судьба Иисуса, без сомнения, было весьма тяжело для сердца благородного, которое стыдится малодушия, — оставить без защиты невинного даже и тогда, когда знает, что спасти его нельзя.

К числу необыкновенных событий, последовавших за смертью Иисуса Христа, нужно отнести и то, что тайные ученики Его вдруг одушевились чрезвычайным мужеством. Презирая стыд объявить себя перед целым иудейским народом последователем Иисуса, уже казненного, Иосиф твердо решил оказать Ему последний долг дружбы и уважения — спасти от посрамления, по крайней мере, смертные останки своего Наставника.

Решимость эта была сопряжена с немалой опасностью — не со стороны Пилата, от которого можно было ожидать благосклонного отношения к просьбе в пользу Иисуса, ибо он считал Его праведником, а со стороны первосвященников, которые в малейшем знаке уважения к Иисусу Христу видели противодействие своим замыслам, а на покушение погребсти Его с честью могли взирать не иначе, как на выступление против синедриона тем более опасное, что его совершал теперь знаменитый член синедриона, чей пример был весьма важен для народа, и без того приверженного к памяти Иисуса.

Однако же Иосиф, раз и навсегда презрев страх, явился в претории римской с дерзновением, свойственным великодушию. Прошение его было для Пилата первым известием, что Иисус Христос уже умер. Игемон весьма удивился такой скорой смерти, потому что из многих опытов знал, что распятые остаются в живых гораздо дольше. Не имея никакой причины сомневаться в истинности свидетельства Иосифова о смерти Иисуса, он желал однако же знать ее подробности. Для этого немедленно был призван сотник, стоявший на страже у креста Иисусова. «Давно ли Он умер?» — спросил Пилат. И, получив надлежащий ответ, повелел отдать Иосифу тело Иисусово для погребения.