Иоанн Мейендорф - Православие и современный мир

По сравнению со светским историком или искусствоведом, православный богослов находится в привилегированном положении при изучении основных памятников духовной культуры этого времени: его главные интересы совпадают с интересами самих творцов средневековой культуры, которая была культурой церковной. Он придерживается той же иерархии ценностей и тех же духовных установок. Ему не надо доказывать, что иконописец, автор богословского трактата и агиограф имеют одну цель (хотя осуществляют ее по–разному): выразить истину явления Бога во Христе, в прославленном и спасенном «новом человеке». Таким образом, именно в свете православного богословия, замечательные достижения современных литературоведов, искусствоведов и историков обретают тот смысл, который хотел передать средневековый иконописец или автор.

Между тем, в русском православном богословии византийский период долго не пользовался заслуженным вниманием. О. Георгий Флоровский давно уже писал о «западном пленении» православного богословия нового периода, то есть периода турецкого ига в Греции и на Балканах, и о торжестве западного «школьничества» в послепетровской России. Академическая церковная наука XIX века, в значительной мере открывшая вновь доступ к святоотеческой литературе ранней Церкви и эпохи Вселенских Соборов, не успела по–должному использовать поздневизантийские богословские достижения. На это указывают и некоторые современные — преимущественно католические — критики «неопаламистов», то есть той группы православных богословов, которая в последние десятилетия возродила интерес к Паламе и его учению. Эти критики иногда с удовлетворением утверждают, будто бы Православная Церковь надолго «забыла» Паламу, потому что не произошло настоящей «рецепции» его взглядов. Такой подход к вопросу о месте богословия св. Григория Паламы в Православном Предании, конечно, неприемлем ни принципиально, ни исторически. Православная Церковь никогда не переставала торжественно праздновать память св. Григория во вторую неделю Великого поста и прославлять его как выдающегося учителя Церкви в «Синодике Православия», то есть особой службе первой недели поста (см. греческую Триодь постную; в славянских Триодях русского издания эта служба больше не печатается по практическим соображениям, но отнюдь не из–за желания ограничить почитание Паламы). Да и о богословии Паламы не все забыли: оно только было обойдено вниманием в «школьном» Догматическом богословии митрополита Макария (Булгакова), но живое вдохновение, восходящее к святоотеческому преданию через старца Паисия Величковского, никогда не теряло своей связи с исихастской и паламитской традицией. Конечно, без Паламы не могло обойтись и русское духовное возрождение начала нашего века.

Только незначительная часть богословских произведений св. Григория Паламы имелась в русском переводе до последнего времени [ [11] См. переводы еп. Феофана Затворника в Добротолюбии. — V. — М., 1900. — С. 254–302 (четыре кратких трактата о духовной жизни, включая «Декалог», и одна из девяти книг «О священнобезмолвствующих» («Триады», 1,2) и две проповеди; «Декалог» имеется также в переводе иером. Антония, напечатанном вместе с житием Паламы (Одесса, 1887); Слово к философам Иоанну и Феодору, пер. еп. Арсения (Иващенко). — Новгород, 1895; шесть «Бесед» (Воскресное чтение. — 1853. — № 16; Церковные Ведомости, Прибавл. — 1898. — № 18–20; 1900. — № 34; Православная мысль. — Париж, 1951. — № 8). Новый русский перевод всех «Бесед» Паламы недавно напечатан архим. Амвросием (Погодиным): Беседы (Омилии) святителя Григория Паламы, 2 тт., Монреаль, 1968–1975; наконец, перевод «Прения с хионами», сделанный Г.Прохоровым, напечатан в Трудах Отдела древнерусской литературы Института Русской литературы АН СССР. — XXVII. — Л.,1972. — С. 364–369 — далее ссылки на это издание приводятся сокращенно: ТОДРЛ, т. …). Переводы некоторых других произведений Паламы, сделанные в Париже архим. Киприаном (Керном), имеются лишь в рукописи. ]. Нет полного перевода и главного и основоположного труда св. Григория — его «Триад», то есть девяти трактатов в защиту исихастов, направленных против Варлаама Калабрийца [ [12] Патриарх Константинопольский Филофей (1353–1354, 1354–1376), близкий ученик Паламы и автор его «Жития», описывая события 1339–1341 гг., сообщает: «Мудрый Григорий тогда составил всего девять слов, разделенных на три «Триады».» (Житие. Migne. — Patrologia Graeca. — 151. — Col. 588 D; русский перевод — не слишком точный — иером. Антония: Житие и подвиги св. Григория Паламы. — Одесса, 1899. — С. 58). В современной литературе Слова против Варлаама для удобства именуются «Триадами», далее сокращенно: Тр. ].