Иларион (Алфеев): Иларион (Алфеев) Духовный мир преподобного Исаака Сирина

Перевод сочинений Феодора имел исключительное значение для сирийского христианства: вместе с библейскими толкованиями Феодора в сирийскую традицию вошли его христологические воззрения. Феодор Мопсуестийский говорил, в частности, о том, что Бог Слово «воспринял» человека Иисуса; безначальное Слово Божие «вселилось» в рожденного от Девы человека Иисуса; Слово жило во Христе, как в храме; Оно облеклось в человеческое естество, как в одежду; человек Иисус благодаря Своему искупительному подвигу и крестной смерти соединился со Словом и воспринял божественное достоинство. Феодор по сути говорил о Боге Слове и человеке Иисусе как о двух субъектах, чье соединение в одном Лице воплощенного Сына Божия является не столько онтологическим, сущностным, сколько условным, существующим в нашем восприятии: поклоняясь Христу, мы объединяем два естества и исповедуем не «двух сынов», но одного Христа — Бога и Человека [18] О Феодоре Мопсуестийском см., в частности: Н. Гурьев. Феодор, епископ Мопсуетский. М., 1890. . В 20–е годы V столетия именно это учение легло в основу христологической доктрины Нестория, Патриарха Константинопольского, против которого выступил Кирилл Александрийский. Последний в своей полемике с несторианством настаивал на единстве Ипостаси Бога Слова: безначальное Слово есть то же самое Лицо, что и Иисус, родившийся от Девы; поэтому нельзя говорить о Слове и Иисусе как двух разных субъектах [19] Близким к Несторию по христологическим взглядам был также блаженный Феодорит. О нем см.: Н. Глубоковский. Блаженный Феодорит, епископ Кирский. Его жизнь и литературная деятельность. Т. 1—2. СПб., 1890. . Христология Кирилла была подтверждена III Вселенским Собором, осудившим Нестория. Впоследствии, на V Вселенском Соборе, был осужден и сам «отец несторианства» — Феодор Мопсуестийский. Однако для восточно–сирийских христиан он навсегда остался непререкаемым авторитетом в области богословия. Этим в значительной степени объясняется тот факт, что Церковь Персии и всю восточно–сирийскую богословскую традицию стали называть «несторианской» — название, которое сама эта Церковь никогда к себе не применяла. Ответить на вопрос, насколько «несторианской» в действительности была и остается Церковь Востока, достаточно непросто. Большинство современных сирологов, а также сами представители Ассирийской Церкви Востока согласны в том, что эта Церковь никогда не была несторианской в том смысле, в каком несторианство осудил III Вселенский Собор. Во всяком случае, она не имела никакой исторической связи с Несторием.

Хотя эта Церковь почитает Нестория святым, она не является Церковью, основанной Несторием, — пишет современный богослов Ассирийской Церкви Востока Мар Апрем. — Несторий не знал сирийского, а сирийская Церковь Востока, находившаяся в Персидской империи, не знала греческого… Только после смерти Нестория сирийскую Церковь Востока, которая не принимала никакого участия в христологическом конфликте между Несторием и Кириллом и вообще не знала ничего об этих спорах при их жизни, стали, к сожалению, воспринимать как основанную Несторием [20] См. Mar Aprem. La theologie de l'Eglise de l'Orient est–elle nestorienne? — Istina XL. La tradition syriaque. Paris, 1995. P. 81. Ср. A. Davids. La theologie de l'Eglise de l'Orient est–elle nestorienne? — Istina XL. La tradition syriaque. Paris, 1995; Mar Bawai Soro. La theologie de l'Eglise de l'Orient est–elle nestorienne? — Istina XL. La tradition syriaque. Paris, 1995. .

Инкриминированное Несторию учение о «двух сынах» никогда не было официальной доктриной этой Церкви. Последнее подтверждается исповеданием веры Церкви Востока, сформулированным Католикосом Акакием в 486 году:

Что касается воплощения Христова, наша вера должна состоять в исповедании двух естеств: Божества и человечества. Но Божество, пребывающее с его свойствами, и человечество — с его, мы объединяем в одном прославлении. И единое поклонение подобает различию естеств, по причине совершенной их связи и нераздельности Божества и человечества. А кто думает или учит других, что страдание или изменение приражается Божеству нашего Господа, или не соблюдает относительно единства лица нашего Спасителя исповедания Бога совершенного и человека совершенного, да будет анафема [21] Цит. по: А. В. Карташев. Вселенские Соборы. М., 1996. С. 390. .

Настаивая на «единстве лица» в Иисусе Христе, богословы Церкви Востока в своей полемике с «монофизитами» (к которым они причисляли Кирилла Александрийского) подчеркивали важность четкого различения между двумя естествами во Христе — божественным и человеческим. Делая акцент на двух естествах, восточно–сирийские богословы говорили и о двух qnome–ипостасях в Иисусе Христе. Термин qnoma означал индивидуальное проявление общего естества (kyana) и в этом смысле использовался для перевода греческого слова «ипостась». Хотя сам термин «ипостась» употреблялся в разных значениях грекоязычными авторами, тем не менее после III Вселенского Собора о двух «ипостасях» во Христе никто из греческих богословов не говорил. IV Вселенский Собор (Халкидонский) принял формулу «одна ипостась в двух естествах», после чего восточно–сирийское выражение «две qnome» стало восприниматься как прямой вызов Халкидону. Необходимо отметить, что Халкидонский Собор был отвергнут не только Церковью Востока, но и сирийскими «монофизитами», последователями Севира Антиохийского. Это было не в последнюю очередь связано с трудностью перевода халкидонской «одной ипостаси в двух естествах» на сирийский язык. Сирийские богословы говорили о естествах и их qnome: поэтому Севир считал, что одна qnoma–ипостась предполагает одно kyana–естество, тогда как диофизитские авторы говорили о двух kyane–естествах и их двух qnome–ипостасях [22] Ср. С. Брюк. Христология Церкви Востока. — Вестник Древней Истории. М., 1995. С. 45. . В соответствии с этим словоупотреблением восточно–сирийский Католикос Ишояб II (628—646) объяснял, почему его Церковь отвергла халкидонское вероопределение: