Андрей Кураев: Неамериканский миссионер

[LV]«В Неделю сырную вечера… По вечерни в трапезе бывает утешение братии… В понедельник первыя седмицы знаменает параекклесиарх к свету коснее, вечерняго ради утешения» (ср.: Типикон, сиесть Устав. М., 2002. С. 847, 848, 850).

[LVI]«Святитель Тихон Задонский предлагал заменить молоком столь опасное для русских монахов вино Типикона» ( Свящ.Сергий Желудков . Литургические заметки. М., 2003. С. 65).

[LVII]«“Христианских королей больше нет. Стра?ны, о которых ты говоришь, стали частью Британии или еще глубже погрязли в неправде”.- “Что ж, обратимся к тому, кто поставлен сражать тиранов и оживлять королевства. Воззовем к императору”.- “Императора больше нет”.- “Нет императора?!…” – начал Мерлин и не смог продолжить. Несколько минут он сидел молча, потом проговорил: “Да, в дурной век я проснулся. Но если весь Запад отступил от Бога, быть может, мы не преступим закона, если взглянем дальше. В мои времена я слышал, что существуют люди, не знающие нашей веры, но почитающие Творца. Сэр, мы вправе искать помощи там, за Византийским царством. Вам виднее, что? там есть – Вавилон ли, Аравия,- ибо ваши корабли обошли вокруг всего света”. Рэнсом покачал головой. “Ты все поймешь,- сказал он.- Яд варили здесь, у нас, но он теперь повсюду. Куда бы ты ни пошел, ты увидишь машины, многолюдные города, пустые троны, бесплодные ложа, обманные писания, людей, обольщаемых ложной надеждой и мучимых истинной скорбью, поклоняющихся творенью своих рук, но отрезанных от матери своей, Земли, и отца своего, Неба. Можешь идти на Восток, пока он не станет Западом и ты не вернешься сюда через океан. Повсюду ты увидишь лишь тень крыла, накрывающего Землю”.- “Значит, это конец?” – тихо спросил Мерлин».

[LVIII]Странно все же бывает видеть монастыри под охраной десятков казаков и милиционеров (охраняющих не иконы в храмах, а именно братские корпуса), ведь монахи – по определению! – «живые мертвецы». Особенно эти монашеские телохранители умножились после убийства в Оптиной пустыни. До того мы забыли аксиомы церковной жизни, что от православных собраний и пастырей в Оптину посылали тогда письма и телеграммы соболезнования! Но разве подобное мыслимо было в древней Церкви? Возможно ли такое – в Карфагене узнаю?т, что в Риме казнили несколько священников, и посылают туда гонца с выражением искренних соболезнований? Разве это не праздник для Церкви – появление новых мучеников, новых святых?

[LIX]«Я думаю, что самое гениальное, что было у русских философов первой половины нашего века, это то, что они взяли из монашеской практики тему преображения человека и приложили ее к сферам культуры, общества, истории, чтобы показать, как реализуется в христианстве возможность преображения культуры и истории» ( Клеман О . Почему я православный христианин // Континент. Париж, 1992, № 2. С. 289).

[LX]И уж точно, наличие таких знаний должно пресекать привычку к легковесной идеологической превыспренности. Увы, нередко приходится встречать священнослужителей, у которых один доклад заготовлен на все случаи жизни и зачитывается из всех президиумов всех конференций… На более же простом уровне вместо того, чтобы выискивать пророчества и признаки грядущих крутых перемен, надо перейти к этике малых дел. Надо попробовать навести порядок в своей душе, а не тянуться к водочному стакану с очередным гаданьем: «Что же будет с Родиной и с нами?…». Лучший шаг к возрождению России – просто бойкот винно-водочных магазинов.

[LXI]О том, что такое монашество и зачем оно нужно, мне бы хотелось сказать словами Толкиена. Странник (Арагорн) говорит Боромиру: «Ты говорил о крепости, принимающей на себя удары Врага, но наша задача в ином. На свете немало зла, для которого ничто – крепостные стены и острые мечи. Много вы знаете о мире за границами Гондора? Там свобода, ты говоришь? Так вот, ее бы там и в помине не было, если бы не мы, северяне. Когда темные твари, которых ты и в кошмаре не видывал, вылезают из-под холмов, из темных лесов, не свобода, а страх царит на равнинах. И тогда на их пути встаем мы. Кто мог бы безопасно пользоваться дорогами, кто мог бы спокойно спать в мирных краях Среднеземья, если бы северяне-дунданы оставили свою неусыпную службу, если бы покинули этот мир? Ты говоришь, вас благодарят, но не помогают? Нам не перепадает и этого. Путники косятся, встретив нас на дорогах, селяне изощряются, выдумывая для нас прозвища. Один толстый трактирщик прозвал меня Колобродом, а между прочим, живет он в одном дне пути от чудищ, которых увидишь только – и обомрешь, а если такое наведается к нему в гости, от деревни и труб не останется. Но он спит себе преспокойно, потому что не спим мы. А по-другому и быть не может. Пусть простой фермер живет, не зная страха, я и мой народ все сделаем, чтобы он жил так и дальше. Для этого храним мы свои тайны, в этом видим свое назначение, покуда в мире еще год за годом зеленеет трава» ( Толкиен Д. Р. Р . Властелин колец: В 3 ч. Ч. 1: Братство кольца. СПб., 1992. С. 297). Я не знаю лучшего комментария к знаменитому святоотеческому определению: «Монах – это тот, кто в одиночестве молится за весь мир».