Бидия Дандарон - Письма о буддийской этике

Словом, непосредственное следствие нравственного самопознания — это самоуничижение, признание своей духовной нищеты. Но именно тогда, когда человек доходит до полного осознания и изживания своего ничтожества, своей духовной пустоты и бесконечной отдаленности от божественного совершенства, он внезапно чувствует, что Бог около него, что Он в нем самом и что в человеке заложены силы и способности уподобиться Богу, обожиться. И у Экхарта интуиция божественного начала связана с духовным (нравственным) преображением человека. По Фоме Аквинскому, этот процесс совершается путем подражания Христу. (Экскурсию в христианскую мистику продолжим в следующем письме.)

Наташа! Это письмо не нужно показывать никому, ибо я в свое время дал клятву не раскрывать тайну дандри (тантры). Хотя тут об этом и очень мало, но все равно не показывай никому. Ты очень жестоко судишь, пожалей меня как человека. Не пиши больше так. Мне показалось, что ты сердишься.

Насчет моего устройства: ничего нового пока нет. На днях решится, тогда напишу.

Пока. Целую и обнимаю тебя, мой ангел.

Желаю тебе всяких благ.

Твой Биди.

Наташа, милая моя!

С величайшей радостью я получил твое третье письмо. Спасибо, моя хорошая! Видишь ли, фильм, о котором я написал тебе во втором письме, показывает, что Мария предпочла любви Андрея врачебную практику. Ведь ей было ясно: или она становится только женою Андрея и матерью, или остается хорошим врачом, при этом теряя Андрея, а вместе с ним и свою любовь. Эти два мотива, быть может, обладали для нее равными силами. Ей необходимо было выбрать одно из двух. Или — или. Что же делать? Она выбрала. Как бы этот выбор ни потрясал ее чувства, как бы она ни мучилась, она все же отвернулась от Андрея. Мария нашла силы разрубить этот любовный узел в пользу медицины. Медицина, несомненно, великая вещь, но все же это не способ, благодаря которому человек может достигнуть своей конечной цели: стать божеством или достигнуть нирваны. В этом смысле всякий, кто серьезно задумал совершенствоваться, должен быть всегда готовым порвать и забыть земную любовь к тем, с которыми совершенство не ускоряется. Всецело он (или она) должен отдаться правильной подготовке на пути к совершенствованию. Я говорю в том смысле, что если люди отворачиваются от любви ради медицины, то, несомненно, мы ради нирваны можем отвернуться от любви, которая будет нам мешать совершенствоваться. Ты пишешь, что ничто не может тебе мешать совершенствоваться, если ты этого хочешь и ставишь своей целью в жизни. Не может тебе помешать даже брак: «Я считаю, что одно с другим можно совместить». На этот счет смотри мое письмо от 14 ноября. Еще раз говорю: для тех, кто вступает в хижину йога, брак, основанный только на плотской любви, будет связывать и мешать. Настоящий брак (необходимый для йога) основывается на любви к совершенствованию, к нирване, и этой любви подчиняется плотская любовь человека.

Вот пример из истории буддизма.

Непальская йогиня Мачиг Лабдон, девушка, которая с малых лет проявляла внутреннее влечение к йогической мистике, была в 16 лет выдана (по желанию родителей) замуж за обычного человека. Этот человек был очень ласков и добился ее любви. Они прожили более Десяти лет, у них появилось трое детей. После десяти лет замужества она встретила вдруг у входа в пещеру «Дракон» одного полуголого, страшного на вид человека, который вызвал у нее жалость и желание побыть с ним. Так она познакомилась с известным бенгальским йогом Чадампа-Санжеем, которому, в свою очередь, настало время созерцать уничтожение зародыша. Она ушла с ним и вернулась через 12 лет уже совершенной йогиней. Мачиг Лабдон пишет: «Мне особенно трудно было разорвать любовь и привычку к мужу и детям». И предупреждает всех, кто вступает на необычную дорогу йогачаров: не торопиться и не поддаваться соблазну любви, если эта любовь является только плотской.

Другой известный тибетский йог Райшин был обычным человеком-охотником по имени Гомбо Доржи, имел жену и пятерых детей. Однажды гнал он оленя по лесу: впереди олень, за ним собака, а за собакой он скакал на лошади. Когда Гомбо Доржи догнал оленя и собаку, то, к своему изумлению, увидел, что оба зверя лежат у входа в пещеру, где сидит полуголый йог Миларэпа. Он сразу понял, что нашел настоящего учителя и попросил посвящения. К жене он больше не вернулся, ибо она не была той женой, с которой можно было созерцать уничтожение зародыша. Для этой цели он с большим трудом нашел дакиню в Индии. Гомбо Доржи в своей биографии подчеркивает ту муку, которую он испытал в борьбе с любовью и привычкой к детям и к жене.