Николай Арсеньев - Единый поток жизни

6

Что говорит, и особенно в нынешнее время, Православная Восточная Церковь Западному христианскому миру? Почему к ней тянутся невольно сердца многих верующих христиан, протестантов и католиков, остающихся протестантами и католиками, но находящих в духовных сокровищах православия что-то глубоко близкое и дорогое, но выраженное здесь с особой яркостью и силой?

Православная Восточная Церковь исполнена духа иоанновского созерцания, того духа, который пронизывает всю раннюю апостольскую проповедь (как правильно сказал известный протестантский богослов и исследователь Нового Завета, Карл Людвиг Шмидт, что над всей, даже самой ранней первоапостольской проповедью как бы реют эти слова IV-ro Евангелия: "И Слово... плоть бысть"). Иоанновское созерцание непрестанно устремлено на тайну и величие снисхождения Божия, оно не может оторваться взором от Славы, явившейся во плоти ("и мы видели Славу Его, Славу как Единородного от Отца"). "О том, что было от начала, что мы слышали, что мы видели своими глазами, что мы рассматривали и что руки наши осязали — о Слове Жизни!" Ибо то, что мы видели, рассматривали, осязали и было "Слово Жизни", т. е. и частью нашего видимого, ощущаемого, осязаемого мира, частью человеческой нашей среды, человеческой истории и... прорывом в мир Вечной Жизни. "Ибо Жизнь явилась", так продолжает Иоанн свои поразительные слова в своем I послании, "и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию Вечную Жизнь, которая была у Отца и теперь явилась нам".

Вот этим: "мы видели и свидетельствуем" — о действительном явлении Слова во плоти — и живет Церковь с самого начала. И с особой, может быть, силой живет это созерцание Славы Его, Воплотившегося, в литургическом благочестии Православной Церкви. Перковь не может отвести взора от этих двух сторон, двух "полюсов", данных одновременно: Божественного и Человеческого. Это является постоянным предметом ее созерцания, но с особенной напряженностью это выступает в песнопениях Страстной недели. Так, в Великий Пяток утром поется:

Одеяйся светом яко ризою, наг на суде стояше и в ланиту ударение прият от рук их же созда: беззаконнии же люди на кресте пригвоздиша Господа Славы: тогда завеса церковная раздрася, солнце померче, не терпя зрети Бога досаждаема, Егоже трепещут всяческая. Тому поклонимся.

Днесь висит на древе, иже на водах землю Повесивый: венцем от терния облагается, иже ангелов Царь: в ложную багряницу облачается, Одеваяй небо облаки: заушение прият, иже во Иордане Свободивый Адама: гвоздьми пригвоздися Жених Церковный; копием прободеся Сын Девы. Покланяемся страстям Твоим, Христе...

Распинаему Тебе, Христе, вся тварь видящи трепеташе, основания земли колебахуся, страхом державы Твоея, светила скрывахуся, и церковная раздрася завеса, горы вострепеташа, и камение разседеся, и разбойник верный зовет с нами, Спасе: еже, помяни во Царствии Твоем.

Но если глубина снисхождения, прорыв безмерно изливающейся Божественной Любви проявляется в добровольном страдании и смерти Сына Божия, то высшее откровение победной силы Божией имеем в Воскресении. Христианство, как мы знаем, выросло из проповеди Воскресения — без Воскресения нет ни апостольской проповеди, ни христианства. Вот этот дух апостольского первохристианского благовестия о Воскресении пронизывает, проникает все благовестие, всю духовную жизнь, все миросозерцание православия. Победа Божия! И лучами этой победы озарена и жизнь и смерть и грядущие судьбы человека и всего мира. Воскресение Христа означает уже совершившуюся во Христе — победу над смертью. Космический оттенок проповеди о Воскресении и созерцание радости и силы Воскресения характерен для православия. Эта радость уже раскрывшегося, уже начавшегося в Воскресении Христа обновления всей твари — ожидаемого, но мистически во Христе уже данного — живет и дышит в песнопениях Пасхальной ночи.

Ныне вся исполнишася светом, небо же и земля и преисподняя: да празднует убо вся тварь востание Христово, в Немже утверждается...

Мироносицы жены... друга ко друзей вопияху: О другини, приидите, вонями помажем Тело живоносное и погребенное, плоть Воскресившаго падшаго Адама, лежащую во гробе... Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение иною жития вечнаю начало...

И в течение всего годового круга в воскресных песнопениях изображается новое состояние, новое достоинство твари, ожидаемое и вместе с тем отчасти уже данное, мистически уже данное - не только как надежда, но и как новая действительность, вошедшая в мир в воплощении, добровольном уничижении и воскресении Христовом. Вот несколько цитат из этих песнопений: