Шервин Нуланд - Маймонид

Теперь было бы уместно вернуться к словам тайного советника Теодора Бильрота. Много шуток звучало по поводу еврейской матери, которая горделиво сообщает: «Мой сын, доктор». Однако в свете тысячелетней традиции, которая прежде всего зиждется на поиске знания о Боге; в свете истории общества, что ставит образование почти так же высоко, как саму жизнь, и тем не менее рассматривает обучение как путь к жизни, а значит, и к Богу, — в свете всего этого неудивительно, что это общество почитает искусство врачевания за величайшее благо и потому с большим уважением относится к тем, кто его практикует. На лестнице еврейского почета только талмудист стоит выше, чем рофе, и в прежние времена эти двое нередко были воплощены в одном лице. Несколько веков назад на смену религиозного интеллектуализма раввинов стал постепенно приходить светский интеллектуализм докторов, и этот процесс в настоящее время доминирует в еврейском мышлении. Раввин становится доктором.

Нужно бежать из стран, где гонения на наш народ и преследования нашей веры стали невыносимы. А те из евреев, для кого это невозможно, да не согрешат отступничеством, осквернением Субботы и нарушением других заповедей [31] [31] Перевод Н.Файнгольда. .

Моше бен Маймон.

«Послание в Йемен»

История скитаний еврейского народа начинается с изгнания после разрушения Первого Храма в 586 году до н.э. И хотя не всегда евреи подвергались суровым гонениям — как это было, например, при вавилонянах, римлянах или нацистах, — но почти в каждую эпоху перед ними возникала необходимость эмиграции. Спасаться бегством евреям приходилось часто — порой для того, чтобы сохранить жизнь, порой — чтобы найти пропитание, а порой — чтобы избавиться от «преследований нашей веры».

Бежать пришлось и рабби Маймону бен Йосефу. В 1148 году рабби Маймон, даян (судья еврейского религиозного суда) из Кордовы, собрал свою семью и двинулся в путь, не имеющий конечной цели. Семья рабби Маймона состояла из его второй жены, их годовалого сына Давида и десятилетнего Моше. Первая жена рабби Маймона умерла вскоре после рождения Моше в канун Песаха 4898 года, или 30 марта 1138 года по григорианскому календарю (лишь недавно исследователи уточнили эти даты — прежде большинство биографов указывали на 4895, или 1135 год). У рабби Маймона было также две дочери, о младшей из которых известно, что ее звали Мирьям. Семья покидала Кордову в час тревожных перемен, которые ставили под угрозу не только свободу веры, но и саму жизнь членов еврейской общины. Славный четырехсотлетний период, часто называемый Золотым веком Испании, стремительно подходил к концу; отзвуки его сокрушительного падения потрясли еврейскую общину, которая все эти годы жила в мире и согласии с мусульманскими и христианскими соседями.

После вторжения мусульман на Пиренейский полуостров в начале VIII в. там постепенно развилась цивилизация, которой завидовали все столицы Запада. В эпоху правления династии Омейядов Кордова стала столицей халифата, соперничавшего с Багдадским. К началу X в. жители Кордовы имели все основания считать, что их город является культурной столицей мира. Посол императора Священной Римской империи Оттона I назвал этот город «украшением мира». И хотя распад халифата на множество мелких эмиратов в начале XI в. ослабил власть и влияние Кордовы, даже сто лет спустя в этом по-прежнему прекрасном городе жизнь била ключом — по оценкам историков, в Кордове мирно уживалось более 100 тыс. мусульман, евреев и христиан. Каждая из этих групп обладала широкими правами, и перед всеми были открыты библиотеки, больницы, рынки, бани, обсерватории и другие учреждения, которыми так славился этот город.

Но самым главным для евреев было то, что им и христианам, как «народам Книги», был предоставлен статус зимми — тех, кого защищало кораническое право и кому было дозволено исповедовать свою веру при условии подчинения мусульманским властям. Однако защита не предполагала равенства, а терпимость властей еще не означала полноправного участия в жизни общества. Зимми не зря называли «людьми второго сорта» — они были ограничены в правах и лишены целого ряда привилегий. И все же эти тяготы не шли ни в какое сравнение с лишениями, которым подвергались евреи в период правления вестготов. Еврейская община Кордовы процветала, и ее члены внесли немалый вклад в политическую, экономическую и культурную жизнь Пиренейского полуострова. Как и жители всех других городов Андалусии — крайнего юга Испании, — жители Кордовы полностью перешли на арабский язык. Горожане разных вероисповеданий почти не отличались друг от друга одеждой, языком и фольклором. Евреи и христиане писали стихи и поэмы по-арабски, сочиняли и исполняли арабскую музыку; подчас они добивались высоких должностей в аппарате государственного управления. Хотя большинство евреев, судя по всему, проживало в еврейском квартале, так называемой Худерии, они жили обособленно не по принуждению, но по собственному выбору. Это похоже на то, как в наше время пригороды многих городов становятся этническими анклавами.