Клайв Льюис - Расторжение брака

Дух покачал головой.

– У тебя ничего не выйдет, – сказал он. – Ты не сможешь ступать по траве, ноги не окрепнут. Мы и до гор не дойдем. Да ты и вообще неправ.

– Это в чем же? – мрачно спросил Призрак.

– Ты не жил, как надо, и не делал всё, что мог. Никто из нас не делал.

– Вот это да! – возмутился Призрак. – Ты мне объясняешь, как надо жить!

– Конечно. Стоит ли разбираться?! Лучше я тебе вот что скажу: когда я убил бедного Джека, это было не самое худшее. Я себя не помнил, и всё кончилось в одну минуту. А тебя я убивал годами. Я лежал по ночам и думал, что бы я с тобой сделал, если бы мог. Потому меня к тебе и послали – чтобы я просил у тебя прощения и служил тебе, пока тебе нужно. Из всех, кто у тебя работал, я самый худший. Но все мы так чувствовали. Понимаешь, нам нелегко приходилось. И жене твоей, и детям...

– Тебе-то что? – прервал его Призрак. – Это дела частные, понятно?

– Частных дел нет, – сказал Дух.

– И вот еще что, – продолжал Призрак, – иди-ка ты отсюда. Не лезь ко мне, понятно? Я, конечно, человек маленький, но убийцы мне не компания. Нелегко вам было, да? Вернулся бы ты ко мне, я бы тебе показал, как работают!

– Покажи сейчас, – сказал Дух. – Идти к горам весело, но это и труд немалый.

– Ты что, думаешь, я с тобой пойду?

– Не отказывайся. Одному тебе не дойти. А меня к тебе послали.

– Ясно... – горько проговорил Призрак, но в голосе его звучало торжество. – Чего от вас и ждать? Вы все тут в сговоре. Не пойду, так и передай. Если я им без тебя плох, и не надо. Я своего требую , понятно? Нечего мне няньку подсовывать. – Он просто радовался, что может угрожать. – Вернусь домой. Я вам не собака. Домой пойду, понятно? А ну вас всех...

И он направился к автобусу, что-то ворча и пошатываясь от боли. Ноги его не привыкли к алмазной траве.

Минуту-другую под кедрами стояла тишина, потом послышались какие-то глухие звуки. Два льва, мягко ступая, вышли на поляну, взглянули друг на друга, встали на задние лапы, словно геральдические львы, и стали играть. Гривы у них были мокрые – наверно, они выкупались в реке, шумевшей неподалеку. Я испугался и пошел посмотреть, где же она. Река оказалась за стеною цветущих кустов, стоявших у самой воды. Текла она тише Темзы, но быстро, как горный поток. Там, где отражались деревья, вода была бледно-розовая, и сквозь нее виднелись все камешки на дне. Еще один дух беседовал с еще одним призраком, – тем, кто так культурно выговаривал слова и носил гетры.

– Дорогой мой! – воскликнул Призрак. – Как я тебе рад!

Дух, стоявший перед ним, сверкал нестерпимой белизной.

– Вчера я виделся с твоим несчастным отцом, – продолжал Призрак. – Мы всё гадали, где же ты.

– Ты его не привез? – спросил Дух.

– Н-нет. Он живет далеко от остановки... и, честно говоря, он стал немного странным. Трудным, я бы сказал. Не тот, не тот... Сам знаешь, силой он не отличался. Помнишь, когда мы с тобой начинали беседу, он уходил спать. Ах, Дик, никогда не забуду наших бесед! Правда, к концу жизни ты стал... как бы это выразить... узким. Надеюсь, твои взгляды с тех пор изменились.

– В каком смысле?

– Ну, сам видишь, ты был неправ. Ты верил в настоящие, буквальные, так сказать, небо и ад.

– Чем же я неправ?

– Я понимаю, в духовном плане всё так. Я и сейчас в них верю. И сейчас, так сказать, взыскую Царствия. Но все эти суеверия, мифы...

– Прости, а где же ты был, по-твоему?

– А, вон оно что! Ты хочешь сказать, что серый город, где с минуты на минуту рассветет – это, в сущности, Небо. Прекрасная мысль!..

– Ничего я не хочу сказать. Неужели ты не знаешь, где ты был?

– Сейчас, когда мы об этом заговорили, я припоминаю, что мы никак не называли этот город. А вы его как называете?

– Адом.

– Ну, зачем же так грубо!.. Быть может, в твоем смысле слова, я не очень правоверен. Но о некоторых вещах я привык говорить почтительно.

– Это об аде почтительно говорить? Я не шучу. Ты был в преисподней. Но если ты останешься здесь, можешь называть ее чистилищем.

– Прекрасно, дорогой, прекрасно! Ты всё тот же. А не скажешь ли ты мне, за что я попал в ад? Не бойся, я не обижусь.

– Как за что? За то, что ты отступник.

– Ты это серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Признаюсь, не ожидал! Неужели ты и впрямь считаешь, что людей карают за их взгляды, даже если мы допустим, для пользы рассуждения, что взгляды эти ошибочны?

– Неужели ты и впрямь считаешь, что нет грехов разума?

– Есть, как не быть. Суеверие, отсталость, умственный застой... Но честно исповедовать свои взгляды – не грех.