ДОБРОТОЛЮБИЕ

Но у человеконенавистника не все еще истощились стрелы. Видя покров Божий над юным борцем, и зная, что он осеняет только смиренных, враг замышляет лишить его сего покрова, возбудив в нем высокоумие и самомнение. Для сего является видимо в виде малаго отрока — чернаго, и с притворным унижением говорит св. Антонию: победил ты меня, — полагая, что тот, отнесши победу к себе, возмечтает много о себе и тем прогневает Бога, ему помогающаго. Но св. Антоний спросил его: ты же кто такой? Тот ответил: я дух блуда, на котором лежит возбуждать разжение похоти и ввергать в плотской грех. Многих, давших обет целомудрия, обольстил я; многих, долгое время умерщвлявших плоть свою, довел до падения; но тобою все мои сети порваны, стрелы поломаны, — и я низложен. Тогда св. Антоний, благодаря Бога, Спасителя своего, воззвал: Господь мне помощник, — и аз воззрю на враги моя (Пс. 117, 7), и затем небоязненно посмотрев на врага, сказал: черным попустил тебя Бог мой явиться ко мне в показание черноты твоих злоумышлений, — и отроком в обличение твоего безсилия. Потому и достоин ты всякаго презрения. От этих слов дух этот, как огнем палимый, бежал, и уже не приближался более к блаженному Антонию.

Победа над страстьми приближает к безстрастию; безстрастие же в какой мере утверждается, в такой приносит с собою и мир душевный: а мир душевный с сладостными ощущениями, подаемыми молитвою и Богомыслием, возбуждает в сердце духовную теплоту, которая, собирая к себе все силы духа, души и тела, вводит человека внутрь, где водворившись, он ощущает неотразимую потребность быть одному с единым Богом. Это неотразимое тяготение внутрь пред Бога есть вторая степень духовнаго преспеяния; и к ней–то подошел теперь св. Антоний.

И доселе он бывал больше один; но к нему нередко приходил искренний его из села, а сам он хаживал, то к старцам, то в сельскую церковь на Богослужение, особенно литургию. Все это было сопряжено с своего рода развлечениями, так ни отсекай их. Востяготевший внутрь дух св. Антония начал требовать решительнаго уединения, чтоб ничего не видеть и не слышать.

К этому, как указывалось, душа приходит сама собою, прямым путем подвижничества; но ускоряют этот поворот и дают ему решительный толчек какие–нибудь сильные порывы самоотвержения. Явить такой порыв св. Антонию подало случай явное нападение на него бесов. Бесы лишась возможности действовать чрез помыслы на душу очистившуюся, начинают действовать со вне, являются видимо и строют подвижнику то, чем надеются повредить ему, или поколебать его добрыя намерения. — Благодать же Божия попускает это в видах преспеяния подвижника, открывая ему чрез то восход на высшую степень и вместе снабжая некиим правом на приятие потом власти над самими духами искусительными. Это и было со св. Антонием.

Самый важный в сем обстоятельстве момент есть тот, когда св. Антоний, очнувшись в притворе церковном в селении, и едва еще дыша, сказал своему другу; неси меня опять в мое уединилище. Ибо этим он выразил предание себя на смерть ради жизни, которую в своем лице сознавал единственно угодною Богу. Это значило тоже, что и делом умереть Господа ради: ибо готовность на то была полная.

Готовность на смерть ради Господа и угождения Ему есть всепобедительное оружие: ибо чем еще можно искусить, или устрашить имеющаго ее? Она и считается исходным началом подвижничества и крепостию во все продолжение его. Господь и Спаситель, — Подвигоположник наш, — все дни земной жизни Своей видел смерть пред Собою, но в саду Гефсиманском, во время молитвеннаго борения, Он окончательно победил ее человечеством; страдания и смерть крестная делом совершили то, что там изречено. За этим следовало тридневное субботствование, пред славным воскресением. Этот путь проходят все души, пошедшия вслед Господа. Первый шаг при сем есть самоотвержение; но в каких бы малых начатках оно ни было, в нем всегда есть своя доля готовности на смерть. Затем растет самоотвержение, — растет и сия готовность, или сия готовность есть душа самоотвержения. Кто дойдет до такой степени готовности, какая была у Спасителя в саду, тому предлежит тотчас восхождение в духе на крест, и затем субботствование духовное, за которым следует и духовное воскресение во славе Господа Иисуса. — Вот это и совершилось теперь в духе св. Антония. Словами к другу несть его опять туда же, где его так умучили, он показал, что в его духе было тоже, что у Спасителя, когда Он, по молитве в саду, сказал ученикам: идем; се приближися предаяй Мя! — За этим тотчас следовало его удаление в дальнейшую пустыню и двадцатилетнее в ней пребывание в безмолвии, — как его распятие и субботствование — в духе.