Йонге Мингьюр - Будда, мозг и нейрофизиология счастья. Как изменить жизнь к лучшему. Практическое руководство.

Если рассматривать этот парадокс как способ описания человеческого опыта, можно увидеть, что подобно тому, как свойства, приписываемые частице, определяются конкретным экспериментом, который с ней проводят учёные, так и всё, что мы думаем, чувствуем и воспринимаем, обусловливается ментальными привычками, которые мы для этого используем.

Во многом наука — это поэзия века, в котором мы живём. Современная физика показывает, что наше понимание материальных явлений в некоторой степени ограничивается вопросами, которые мы о них задаём. В то же время невозможность точного предсказания того, как и где частица может появиться в субатомной Вселенной, соответствует определённой свободе в определении природы нашего опыта.

Буддийская практика постепенно подводит нас к тому, чтобы мы освобождались от привычных допущений и экспериментировали с разными вопросами и разными точками зрения. Подобного рода смена перспективы не так трудна, как может показаться. Разговаривая в Непале со своим учеником, работающим в области когнитивной психологии, я узнал, что способность менять наш способ видения вещей — это основная функция человеческого ума. С точки зрения когнитивной психологии смысл любой получаемой нами информации в значительной степени определяется контекстом, в котором мы её воспринимаем. Кажется, что разные уровни контекста поразительно похожи на различные способы наблюдения реальности в квантовой механике. Так, если мы посмотрим на слова

МИНГЬЮР РИНПОЧЕ,

то сможем интерпретировать их смысл различными способами, например:

• расположенные по порядку линии и промежутки;

• группа букв;

• просто имя;

• обозначение определённого человека, которого мы знаем;

• обозначение некоего человека, которого мы не знаем.

Скорее всего, есть больше уровней интерпретации, но мы можем остановиться на этих пяти в качестве примера.

Интересно то, что ни одна из возможных интерпретаций не исключает любую другую. Они просто представляют различные уровни смысла, базирующиеся на контексте, который, в свою очередь, основывается на опыте.

Например, если вы знаете меня лично, то, посмотрев на слова «Мингьюр Ринпоче», вы подумаете: «Ах да, это тот невысокий тибетец в очках, который ходит в красных одеждах и говорит всем, что столы не существуют на самом деле».

Если бы вы меня не знали и ничего про меня не слышали, а просто увидели эти слова в статье об учителях тибетского буддизма, напечатанной в журнале или газете, то «Мингьюр Ринпоче» было бы для вас просто именем одного из тех невысоких тибетцев в очках, которые ходят в красных одеждах и говорят всем, что столы не обладают абсолютным существованием. Если бы вы не знали западного алфавита, то, возможно, распознали бы «Мингьюр Ринпоче» как группу букв, но не знали бы, что они означают и к чему относятся — к имени или месту. А если бы вы вообще не были знакомы с письменностью, то слова показались бы вам просто странным или, быть может, интересным сочетанием линий и кружочков, которое обладает или не обладает каким-либо значением.

Поэтому, говоря об отказе от повседневной логики и рассмотрении нашего опыта под другим углом, я предполагаю, что, когда вы начинаете смотреть на вещи более пристально, вы можете начать понимать, насколько трудно определить их абсолютную реальность. Вы можете начать видеть, что наделяете вещи свойствами постоянства или самодостаточного существования в результате контекста, в котором вы их воспринимали; и если вы позволяете себе практиковать видение себя и окружающего мира с другой точки зрения, то ваше восприятие себя и окружающего будет соответствующим образом меняться.

Конечно, изменение ваших восприятий и ожиданий, касающихся материального мира, требует не только усилий, но и времени. Поэтому, чтобы преодолеть это препятствие и действительно начать переживать свободу пустотности, вам нужно научиться видеть само время в другом свете.

Если посмотреть на наш опыт с точки зрения времени, то можно сказать, что столы, стаканы с водой и прочее действительно существует во времени, но только в относительной перспективе. Большинство людей думают о времени с точки зрения прошлого, настоящего или будущего. «Я был на скучном собрании». Я сижу на скучном собрании». «Мне придётся пойти на скучное собрание». «Сегодня утром я кормила детей» «Сейчас я кормлю детей обедом». «Ох, мне нужно приготовить обед для детей, а в холодильнике ничего нет, поэтому я побегу в магазин, как только выберусь с этого скучного собрания!»