Я вздрогнул от неожиданности:
— А как вы узнали? — страхи, отпугнутые было красотой и духовностью базилики, принялись вновь терзать душу.
Мой пожилой собеседник с небольшой русой бородкой, аккуратной прической и благородным лицом — типичная внешность ортодоксов — похлопал меня по плечу:
— Мы, русские, значительно отличаемся от местных. И дело даже не во внешности, хотя и в этом тоже, — ортодокс улыбнулся. — Вы пришли сюда помолиться? А я вот работаю у отца Дионисия на Святой горе. Давайте присядем.
— А, присесть можно. На какой горе вы работаете?
Мы сели на одну из стоящих рядами, как в католических храмах, скамеек
— На Святой. Ну, на Афоне, — собеседник, по всей видимости, сильно удивился, что я ничего не знаю об этом месте, и, в то же время, обрадовался, потому как сейчас он имел прекрасную возможность пространно пообъяснять мне, насколько свят Афон, а заодно и потренироваться в своем искусстве проповеди. Он говорил долго, интересно и заумно. — …Проклятые масоны давно уже хотят провести в правительстве закон об отмене «аватона».
— «Аватон»? Что это?
— Запрет на посещение Святой горы женщинами — так решила Сама Пресвятая. И вот, масоны…
— А что, разве этот запрет действительно выполняется? Хм! Удивительно, — слегка удивившись, я вдруг понял, каков будет мой следующий ход, и перебил назойливую проповедь уже немолодого ортодокса, протянув ему свою замаранную в убийствах руку. — Давайте лучше сперва познакомимся, меня зовут Александр.
— А мое имя Антоний, — собеседник взглянул на мою дрожащую протянутую руку и нехотя, даже с каким-то отвращением подал свою, но, поколебавшись секунду, так и не решился на рукопожатие. — Вы меня простите, Александр… — он кротко покосился на руку. — Конечно, вы в этом не виноваты, вы же этого не знали…
Мне показалось на миг, что мои ладони вдруг стали красными и липкими от крови, и я испуганно, словно обжегшись кипятком, отдернул свою руку и тревожно посмотрел на пальцы, неоднократно жавшие на спусковой крючок:
— Вы что?! В чем я не виноват?!
— Знаете, ну это вам на будущее. На самом деле, обряд рукопожатия пришел в наш мир от масонов, — Антоний скроил благоговейное лицо, — это один из древнейших масонских обрядов.
— Масонский обряд? Вы серьезно? — я облегченно выдохнул. — Простите, я действительно этого не знал.
— Да нет, ничего-ничего…
— Послушайте, Антоний, а вашему отцу Дионисию не нужны еще работники? — я улыбнулся, как агнец. — Хотелось бы помолиться Богу на этой святой земле и заодно заработать немного денег. А?
Антоний вдруг оживился.
— Конечно, особых барышей вы там не получите. Кстати, какая у вас профессия?
— Я ки…к-каменщик.
— Ну, каменщики нам нужны. Правда, отец Дионисий платит нам всего по тридцать евро за день. Скуповат, ничего не скажу. Но при этом кормежка и крыша над головой — дармовые.
— Дармовые? Отлично! Ну, так по рукам? — я вновь протянул свою ладонь и сразу ее отдернул. — Ой, простите, забыл.
— Да нет, ничего-ничего… — Антоний вытащил блокнот и нацарапал адрес отца Дионисия. — Сначала доезжаешь на автобусе до остановки Hotel Halkidiki — там находится автовокзал, затем садишься в автобус на Уранополи. В этом городе ночуешь, вот адрес — дешевая гостиница, и утром дожидаешься парома. Предварительно купи билет и «димотирион».
— Димо …что?
— Димотирион — пропуск на Святую гору. Затем доплывешь на пароме до Дафни и там спросишь в любом магазине, где кафизма Спиридона Тримифунтского, а лучше всего сразу спроси отца Дионисия — русского священника. Ты все понял? — Антоний по-братски посмотрел на меня.
— Я же прилечу обратно только через месяц, а сегодня улетаю на родину, в Торжок, хочу повидать свою семью.
Через два дня я снял со счета все мои деньги, наврав приютившим меня понтийцам, что я уплываю на Крит отдыхать, и собрался на Афон.
Дорога была на удивление легкой, и, когда я уже подъезжал к Уранополи, большая круглая луна серебряного цвета висела над громадой Святой горы — места, где мне, возможно, удастся скрыться от заслуженного возмездия, которое уже приготовила мне судьба.
Отец Дионисий — приятный в общении, понимающий все старец — обладатель шикарной кельи, к сожалению, узнав, что я ничего не умею по строительству, не взял меня на работу, и я принялся просто бродить по Святой горе, посещая разные монастыри, кельи и скиты. Какое-то время в монастырях меня принимали со всей теплотой и гостеприимством, потом, когда мой димотирион закончился, стали относиться холодней, затем и вовсе перестали пускать на ночлег, в лучшем случае говоря, чтобы я посещал их не более одного раза в месяц. Что ж, жизнь есть жизнь, я нисколько не обижался на монахов, зная, что я для них — простой бродяга, которых здесь и без меня хватало. Правда, у меня еще оставались деньги, поэтому я особо не бедствовал. Это было хорошее место, чтобы скрыться от преследований, мало кому придет в голову идея искать меня именно здесь. Мне нравился Афон, и, несмотря ни на что, я решил бродить по этой святой земле до наступления холодов, а дальше будет видно.
Читать дальше