Русская Православная Церковь - Чудо исповеди. Непридуманные рассказы о таинстве покаяния

Встал отец Арсений и, прижав голову Серафима к своей груди, сказал: «Силою и властию, данной мне Богом, я, недостойный иерей Арсений, прощаю и разрешаю грехи твои. Твори добро людям и Господь простит многие из грехов твоих. Иди и живи с миром, и Господь укажет тебе путь».

из кн. «Отец Арсений»

Митрополит Антоний Сурожский рассказывал о своём друге, которому он помог исповедями ощутить силу вечной жизни, заключённую в тленную плоть.

«Лет 30 тому назад в больнице очутился человек, как казалось, с лёгким заболеванием. Его обследовали и нашли, что у него неоперабельный, неисцелимый рак. Это сказали его сестре и мне. Я его навестил. Он лежал в постели, крепкий, сильный, полный жизни, и он мне сказал: «Сколько мне надо ещё в жизни сделать, и вот я лежу, и мне даже не могут сказать, сколько это продлится». Я ему ответил: «Сколько раз вы мне говорили, что мечтаете о возможности остановить время так, чтобы можно было быть вместо того, чтобы делать. Вы никогда этого не сделали. Бог сделал это за Вас». И перед лицом необходимости быть, в ситуации, которую можно было бы назвать до конца созерцательной, он в недоумении спросил: «Но как это сделать?»

Я указал ему, что болезнь и смерть зависят не только от физических причин, от бактерий и патологии, но также от всего того, что разрушает нашу внутреннюю жизненную силу, от того, что можно назвать отрицательными чувствами и мыслями, от всего, что подрывает внутреннюю силу жизни в нас, не даёт жизни свободно изливаться чистым потоком. И я предложил ему разрешить не только внешне, но и внутренне всё, что в его взаимоотношениях с людьми, с самим собой, с обстоятельствами жизни было «не то», начиная от настоящего времени; когда он выправит всё в настоящем, идти дальше и дальше в прошлое, примиряясь со всем и со всеми, развязывая всякий узел, вспоминая всё зло, примиряясь — через покаяние, через приятие, с благодарностью, со всем, что было в его жизни, а жизнь-то была очень тяжёлая. И так, месяц за месяцем, день за днём, мы проходили этот путь. Он примирился со всем в своей жизни.

И я помню, в самом конце жизни он лежал в постели, слишком слабый, чтобы самому держать ложку, и говорил мне с сияющим взором: «Моё тело почти умерло, но я никогда не чувствовал себя так интенсивно живым, как теперь». Он обнаружил, что жизнь зависит не только от тела, что он — не только тело, хотя тело — это он; обнаружил в себе нечто реальное, чего не могла уничтожить смерть тела. Это очень важный опыт, который я хотел напомнить вам, потому что так мы должны поступать снова и снова, в течение всей жизни, если хотим ощущать силу вечной жизни в самих себе и не страшиться, что бы ни случилось с временной жизнью, которая тоже принадлежит нам».

Митрополит Антоний Сурожский. «Жизнь. Болезнь. Смерть». М., 1995

Игумения Таисия, настоятельница Леушинского монастыря, так рассказывала о своей исповеди у батюшки Иоанна Кронштадтского:

«Однажды я исповедовалась у Батюшки, говоря по порядку исповеди. Выслушав, он сказал: «Всё это грехи как бы неизбежные, вседневные, в коих мы должны непрестанно каяться мысленно и исправляться. А вот ты мне скажи, каково твоё сердце, нет ли в нём чего греховного: злобы, вражды, неприязни, ненависти, зависти, лести, мстительности, подозрительности, мнительности, недоброжелательства? Вот яд, от которого да избавит нас Господь! Вот что важно!» Я отвечаю, что не ощущаю в себе ни злобы, ни вражды, ни мести, ничего подобного, а только могу обвинить себя в подозрительности или, вернее, в недоверии к людям, образовавшемся во мне вследствие многих людских несправедливостей и неправд. Батюшка отвечал: «И в этом не оправдишься. Помни: «любы не мыслит зла» (1 Кор. 13, 5), и «доброе око не узрит зла», даже и там, где оно есть. Покрывай всё любовью, не останавливайся на земной грязи, достигай совершенства любви Христовой; впрочем, и «Иисус не вдаяше Себе в веру их, зане Сам ведяше вся» (Ин. 2, 24). «Батюшка, как же доверять и верить вполне людям, когда так много от них приходилось терпеть незаслуженно, безвинно? Иногда из предосторожности для будущего относишься недоверчиво и подозрительно». «Зачем нам заглядывать в будущее? «Довлеет дневи злоба его». Предадимся как дети Отцу нашему Небесному. Он «не оставит искуситися паче, нежели можем» (1 Кор. 10, 13). Подозрительностью лишь себя измучаешь, да и делу не поможешь, ещё навредишь, заранее представив себе зло там, где, может быть, его и не будет. Лишь бы мы не делали зла, а нам пусть делают, если попустит Господь».