Николаос Василиадис: ТАИНСТВО СМЕРТИ

Лорд Байрон в драматической поэме «Каин», рисуя картину братоубийства, изображает, как убийца пристально смотрит на мертвого Авеля, видит его бледное безжизненное лицо, пытается поднять холодные руки брата, которые падают вниз, будто свинцовые, и восклицает: «Смерть пришла в мир!..» Это утверждение содер{стр. 11}жит самое, быть может, поразительное открытие, когда–либо сделанное человеком. Так Адам и Ева в ужасе стали свидетелями осуществления слова Божия, когда их перворожденный сын, Каин, которого Ева приняла со смиренными словами: приобрела я человека от Господа (Быт. 4, 1), — начинает свой путь в пустыне жизни изгнанником и скитальцем на земле (Быт. 4, 12). Но, что самое главное, в этом изгнании его медлительным спутником была смерть!..

С тех пор непременным условием человеческого существования является не жизнь, а смерть. Каждый человек знает еще до наступления смерти, что она уже дана ему, или, вернее, что человек отдан ей.

И совершенно естественно, что это событие, тесно сплетенное со всем нашим бытием, стало источником прирожденного страха в человеческой природе. Поэтому и искусство, всегда отражавшее то, что глубоко затрагивает человека, не могло остаться безучастным к смерти. Все его виды — поэзия, музыка, живопись, скульптура, архитектура — с самого начала были выражением этого прирожденного трепета. Поэзией созданы элегии, исполненные лиризма, плача, экстаза и страха. Музыка в самых скорбных тонах передает те глубокие внутренние переживания, которые вызывает в нас смерть. Живопись, черпая вдохновение из Священного Писания и других источников, в вольном полете своей фантазии изображает смерть то в виде огромного ангела, то в виде скелета с косой, то в виде окутанного мраком таинственного призрака, повергающего душу в страх, ужас и дрожь. Иногда смерть изображается ненасытным чудовищем с разинутой безобразной пастью, готовым поглотить человека, иногда охотником, который расставляет сети и строит ловушки, чтобы уловить свои жертвы на вечные времена.

«Откровение» евангелиста Иоанна, поэтичнейшая книга Священного Писания с ее глубоким и таинственным содержанием, книга, которая самым возвышенным {стр. 12} образом провозглашает утешительную и радостную весть о победе Агнца Христа над антихристом, — представляет смерть в виде всадника на коне «бледном», указывающем на цвет смерти. И всадник этот, то есть смерть, с мечом, гладом и моровыми болезнями отнимает у людей жизнь и отправляет их во всепожирающую пасть ада, который следует за всадником, чтобы сразу же принимать мертвых (Откр. 6, 8) [ [8] В «Откровении»: …вот, конь бледный, и на нем всадник которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть… умерщвлять мечом и голодом, и мором… ]. Скульптура и архитектура прекрасными монументами, внушительными мавзолеями, громадными пирамидами — гробницами фараонов Древнего Египта и другими надгробными сооружениями — в свою очередь передают ощущение этого природного человеческого страха при встрече со смертью.

«Если поистине жизнь — это непрерывно текущая река, то у нее есть два естественных предела. Человек же, неизбежно следуя по течению реки, называемой жизнью, знает по опыту один предел. О другом конце он старается не знать и даже не думать». От этого таинство смерти становится еще более таинственным и темным, поскольку все мы стоим на одном краю могилы. И мир, который находится по эту сторону могилы, то есть сей мир, — это «тленный мир, место умирания» [ [9] Ι. К. Κορναρακη. Ψυχολογία και Πνευματική ζωή. θεσσαλονίκη, 1976. Σ. 228. ]. Место же воистину живых — мир за гробом, где нет ни ночи, ни сна — «образа смерти» [ [10] Свт. Василий Великий. Беседы на псалмы. 114 (7) // Творения. М., 1847. Ч. 1. С. 406. ].

Бог — создатель жизни. Поэтому существование смерти в творении по Божественному произволению «осуществляет тайну Божественной премудрости. Чело{стр. 13}веческий ум не может всецело погрузиться в эту тайну», воспринять ее и постигнуть [ [11] Ν. Ε. Μητσοπουλου. Ό θάνατος, Πνευματικός — Σωματικός — Αιώνιος. Αθήναι, 1973. Σ. 5. ]. Поэтому «страшна смерть и великого исполнена ужаса» и являет собой «величайшее таинство Божией премудрости» [ [12] Свт. Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие св. Ап. Иоанна Богослова. ΧΧΧIII, 1 // Творения святаго Иоанна Златоустаго. СПб., 1914. Т. 8. Кн. 1. С. 555; его же. Беседа на Деяния, 21, 3–4 // Там же. Т. 9. С. 204. ]. Господь с непостижимой и недоступной для нас мудростью определяет границы этой жизни и переносит нас в иную жизнь, как восклицает гимнограф нашей Церкви преподобный Феофан Начертанный († 843): «О Господи… глубиною неизреченныя Твоея мудрости определявши живот и провидиши смерть, и к житию иному преселяеши человека» [ [13] Последование исходное монахов. Антифон 8, глас 8 // Требник [большой]. Сергиев Посад: Изд. ТСЛ, 1992. Л. 120 об. ].