Томас Мертон - Одинокие думы

Тому, кто открывает свою ничтожность, приходится нелегко. Для него настает «темная ночь души», как писали христианские мистики, - происходит внутренний переворот, молитва делается сухой, молитвенное размышление приедается, а богослужение тяготит. В этот решающий момент молитвенной жизни многие отступают, ибо вместо Бога находят один только мрак. Истинное созерцание зарождается в пустынном и безводном краю, но всякий забредший туда получает, по мнению Мертона, верный знак - казалось бы, всё потеряв, он ощущает, что нечто приобрел, что Бог действует в нем несмотря ни на что. Пустыня делается местом очищения.

Тот, кого необъяснимо, но властно влечет в пустыню и мрак, находится в преддверии созерцания. Ему иногда кажется, что Бог оставил его, и он вопрошает о смысле и цене собственной жизни, или - как писали Камю и Сартр - заглядывает в экзистенциальную бездну. Но христианину вовсе не надо смиряться с абсурдностью бытия в абсурдном мире. Ему достаточно совершенно забыть о себе и начать молиться по-настоящему. Видя, что Бог живет в нем, христианин больше не думает о том, что его любит какой-то далекий Создатель.

Пребывая во мраке, человек вдруг понимает, что нашел живого Бога, «что именно в этом непроницаемом мраке он обладает Богом так полно, как только возможно в этой жизни... он видит, что глубокую ночь сменяет день, а его вера делается зрячей» [32] . New Seeds of Contemplation, 105. . В созерцании человек исчезает в Боге - «остается один только Бог» [33] . Ibid., 223. . Во мраке он приобщается к Богу, ищет Бога и находит, не находя, «знает, не зная, а вернее - поднимаясь над знанием и незнанием» [34] . Ibid., 1. . Опустошив себя, человек находит Бога, Который Сам оказывается «пустотой», «небытием», потому что совершенно неотмирен и в то же время пребывает в мире. Бог выше всякого человеческого разумения. Великие христианские мистики, традицию которых Мертон наследует, тоже говорили о Боге как о «ничто». Бог бесконечен и поэтому находится за пределами всякого «что», за пределами всего умопостигаемого, воспринимаемого и выразимого. Как писал Мертон, «совершенная пустота превосходит всё сущее, но во всём пребывает, в ней сокрыто истинное бытие» [35] . Contemplative Prayer, 118. .

Находя в созерцании Бога, человек обретает и свое истинное «я». Он видит, что Бог обитает в его самой сокровенной глубине и открывается ему как любовь. Опустошая себя, человек начинает любить Бога ради Него Самого, становится одним целым с Ним в любви, он «любит и знает, что любит и любим ответной любовью» [36] . Merton, Thomas. The Ascent to Truth. London. Hollis and Carter, 1951, p. 206. . Любовь и сила Духа Святого преображают человека, приобщают к Христу. «Созерцание - это полнота христоподобия души», - писал Мертон [37] . Ibid., 10. . Став чадом Божиим, человек начинает жить жизнью Христа, с Которым он становится един в совершенно бескорыстной любви. Живя в созерцании и единстве с Богом, человек и в своих действиях несет больше любви, чем прежде. Он любит Бога, Которого не видит, и ближних, которых видит [38] . Ср. 1 Ин 4, 20. , и выражает свою любовь в делах. Всё это Мертон познал опытно, когда был наставником послушников, молодых людей, только что пришедших из мира, напичканного техникой, раздираемого враждой, помешанного на том, как выжить после ядерной войны. Многим из них Мертон помог выйти из душевного и духовного тупика.

Внутреннее созерцание и внешнее действие, казалось бы, никак не связаны. Но Мертон думал иначе, и именно поэтому его книги актуальны до сих пор. Он считал, что созерцание и действие с любовью к ближним - две стороны любви к Богу: «Созерцание и действие становятся теперь одним целым, единой жизнью, двумя сторонами одного и того же. Действие - это любовь, направленная вовне, к другим людям, а созерцание - любовь, обращенная внутрь, к ее Божественному источнику» [39] . Merton, Thomas. No Man is an Island. London. Hollis and Carter, 1955, p. 61. .

Временами Мертон шел дальше и говорил не просто о связи созерцания и действия, а о их нерасторжимом единстве. Все наши действия должны рождаться из молитвенного единения с Богом. Чем теснее это единение, тем больше у нас сил, чтобы действовать. Мертон считал, что действовать по-настоящему можно, только обретя себя в Боге через молитву. «Единение с Богом в действии немыслимо без единения с Ним в молитве» [40] . Higgins, John J. Thomas Merton on Prayer. Garden City, New York. Doubleday Image Books, 1975, p. 96. , - писал он. В созерцании человек не отвергает свою человечность, а углубляет ее. Созерцание открывает путь к самопознанию, дает свободу и целостность, способность любить и действовать искренне, ничего не выгадывая для себя. Мертон сравнивал действие с рекой, а созерцание - с ее истоком. Как исток дает начало реке, так и созерцание должно пронизывать и питать все сферы человеческой жизни, включая обыденные и преходящие.