Эрнест Ренан - Евангелия и второе поколение христианства

Итак, представляется наиболее вероятным, что в игнатьевской литературе подлинным оказывается только послание к римлянам. Но и это послание не избегло искажений. Длинные повторения, которые в нем замечаются, может быть, раны, нанесенные исказителем текста этому прекрасному памятнику античного христианства. При сравнении текста, сохраненного нам кольберовскими актами, с текстом коллекции тринадцати посланий, с переводами латинским и сирийским, с цитатами Евсевия оказывается значительная разница. По-видимому, автор кольберовских актов, включая в свой рассказ этот драгоценный отрывок, не постеснялся ретушировать его во многих местах, так например, Игнатий дает себе прозвание Феофорус. Но ни Иреней, ни Ориген, ни Евсевий, ни св. Иероним не знают этого характерного названия; оно впервые появляется в "актах" мученика, которые заставляют наиболее важную часть допроса Траяна вращаться около этого эпитета. Идея применить его к Игнатию могла явиться из некоторых предполагаемых мест посланий, как например параграф 9 послания к эфесянам. Автор актов, встречая это имя в преданиях, взял его и прибавил к имени в послании, написав в своем рассказе: Игнатий Богоносец. Я думаю, что в первоначальной редакции шести апокрифических посланий слово Феофорус не составляло части имени. Постскриптум послания Поликарпа к филиппийцам, где упоминается Игнатий, и который составлен той же рукой, как и шесть посланий, - что мы увидим далее, - не имеет этого эпитета.

В праве ли мы абсолютно утверждать, что в шести сомнительных посланиях нет ни одного места, заимствованного из подлинных писаний Игнатия? Конечно, нет, и если автор шести апокрифических писем не знал, по-видимому, послания к римлянам, то маловероятно, чтобы он имел другие подлинные писания мученика. Единственное место в послании (параграф 19) к эфесянам как бы разрывает тусклое и смутное основание сомнительных посланий. То, что касается tria mustiria hraigis, это вполне соответствует туманному, необычайному, таинственному стилю, напоминающему четвертое Евангелие, то же, что мы заметили в послании к римлянам. Вышеуказанное место, как и блестящие черты послания к римлянам, часто цитируются, но это слишком одинокий изолированный факт, чтобы можно было настаивать на нем.

Существует вопрос, имеющий тесную связь с посланиями, приписываемыми св. Игнатию, это вопрос о послании, приписываемом Поликарпу. В двух отдельных местах Поликарп (параграфы 9 и 13) или тот, кто оставил это письмо, упоминает по имени Игнатия. В третьем месте он, по-видимому, тоже на него намекает (параграф 1). В одном месте мы читаем (параграф 13 и последний): "Вы мне писали, вы и Игнатий, для того, чтобы если кто-нибудь едет отсюда в Сирию, то пусть отвезет туда ваши письма. Я возьму заботу об этом на себя, если найду подходящую минуту, и исполню вашу просьбу сам, или поручу ее посланному, которого я пошлю для себя и для вас. Что же касается посланий Игнатия, обращенных к нам и другим, которые у нас имеются, мы их вам посылаем, как вы о том просили; они прилагаются к этому письму. Вы получите от них много пользы, так как они дышат верой, терпением и возвеличением нашего Господа Бога".

Старый латинский перевод имеет еще следующее дополнение: "Сообщите, что знаете об Игнатии и тех, кто с ним". Эти строки ясно соответствуют тому месту в письме Игнатия к Поликарпу (параграф 8), в котором первый просит последнего послать гонцов в разные места. Все это подозрительно, так как послание Поликарпа вполне заканчивается 12 параграфом, и если признать подлинность послания, невольно является предположение, что постскриптум прибавлен к посланию Поликарпа автором шести апокрифических посланий Игнатия. Ни в одном из греческих манускриптов послания Поликарпа нет этого постскриптума. Он известен только по цитате Евсевия и по латинскому переводу. В послании Поликарпа опровергаются те же заблуждения, как и в шести посланиях Игнатия; ход мыслей тот же самый. Во многих манускриптах послание Поликарпа присоединено к собранию посланий Игнатия а виде предисловия или эпилога. По-видимому, послание Поликарпа и послания Игнатия написаны тем же лицом, или автор посланий Игнатия, желая найти опору в послании Поликарпа, прибавил к нему постскриптум и тем создал подтверждение своей работе. Это прибавление хорошо согласовалось с упоминанием Игнатия в середине письма Поликарпа (параграф 9). Оно еще лучше согласовалось, по крайней мере по внешности, с первым параграфом этого письма, котором Поликарп хвалит филлипийцев за то, что они приняли, как следует, закованных цепи исповедников, которые проходили через их город.