Николай Ведерников - Быть священником вчера и сегодня (сборник)

В памятниках древней монашеской письменности находим замечательные образцы нестяжательности. Вот пример из жизни египетских отцов. «Некий знатный человек пришел в скит из чужих краев с большими деньгами и просил пресвитера, чтобы он раздал их братиям. Сказал пресвитер ему: “Братия не нуждаются”. И когда тот особенно настаивал, он поставил корзину, в которой были золотые монеты, у дверей церкви. И сказал братиям пресвитер: «Кто нуждается – пусть берет». И никто из них не приблизился к ним, иные даже не взглянули на них. Сказал пресвитер тому, кто принес их: “Бог принял от тебя твою милостыню. Иди и раздай ее бедным”. Он же получил тем самым большую духовную пользу и ушел» [60] .

Для мирского же пастыря материальный достаток непредосудителен, напротив, даже поощряется, если служит к пользе ближних. Так, преподобный Нил Синайский пишет некоему пресвитеру Савину: «Господь да распространит и умножит, да прославит и возвеличит дом твой. Бог да соделает его блистательным, да наполнит тысячами благ, да дарует ему известность у всех людей и да сотворит его именитым. Господь да водворится в дому твоем, потому что прибытки твои доставляют успокоение нуждающимся. Плод твой добр, благ и вечен, и от него часто вкушает Спаситель наш Христос. Ибо когда рабы, пребывающие в нужде, едят, тогда Владыка Христос Себе усваивает то, что бывает с Его служителями, Себя признает вкушающим» [61] . Богатство милосердного служит к довольству всех; по слову блаженного Зосимы, «стяжавший утробы щедрот – любовь и сострадание – прежде себя самого радует и пользует, а потом и ближнего» [62] .

Серьезными испытаниями для пастыря-монаха являются административные должности. На этом поприще особенно сложно сохранять обеты послушания, одновременно разумно пользуясь данной властью. Прекрасный образ успешного сочетания, казалось бы, несовместимых качеств дает нам преподобный Макарий Великий в своих поучениях наставникам монахов. Он пишет: «И внешне соблюдайте чин предстоятельства, когда нужно распоряжаясь, повелевая и советуясь с наиболее испытанными из братии, а когда нужно – обличая, запрещая или увещевая кого-нибудь из них по апостольскому совету (см. 2 Тим. 4, 2), дабы под предлогом смирения или кротости и по неведению не случилось бы в монастырях смущения, нарушающего порядок чинопоследования предстоятелей и подчиненных. Внутренне же, в уме считайте себя недостойными рабами всех братий и, как добрые педагоги, попечению которых вверены чада господ, со всем благоволением и страхом Божиим старайтесь направить каждого брата на всякое благое дело, зная, что за такой тяжкий труд ожидает вас у Бога великая и неотъемлемая награда» [63] .

Пастырю-иноку в большей мере, чем мирскому священнику, должны быть присущи скромность и смирение. «Без смирения, хотя бы кто много постился, или удручал себя тяжкими подвигами, или старался исполнить заповеди, – все труды такого тщетны», – утверждает преподобный авва Исаия [64] .

Древняя иноческая письменность в целом представляет образ пастыря-монаха, который должен «не нападать ни на кого, не обижать, не смотреть глазами на злое, не любопытствовать, не слушать чужих речей, не похищать руками, но лучше отдавать, не превозноситься в сердце своем, не пресыщать чрева своего, но во всем поступать с рассуждением» [65] .

Однако основную часть добродетелей, описанных в святоотеческих творениях, можно рассматривать как общие для всех пастырей – как для семейных, так и для монашествующих.

Священный страх пред Богом – первая добродетель иерея. Этот святой страх всегда должен пребывать в глубине его сердца, направлять всю его жизнь. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, описывая свои посещения египетских подвижников, передает наставления аввы Херемона о трех степенях страха Божия: первая степень – «страх будущего мучения в геенне или боязнь настоящей строгости законов» – страх рабский [66] .

На второй степени «человек уподобляется уже не рабу, а наемнику; ибо… уверенный в прощении грехов своих, он уже не страшится наказания за них, а, сознавая в себе добрые дела, думает получить за них милостивую награду» [67] .

Однако этот страх пред Богом, связанный с ожиданием справедливого наказания за содеянные грехи или воздаяния за добродетели, не является непреложным стяжанием подвижника. «Ибо у тех, которые находятся в состоянии рабов и наемников, расположение к добру иногда прерывается, то есть когда душа, по причине некоторого охлаждения ее чувства и по причине развлечения мирскими удовольствиями, перестает поражаться страхом геенны или желанием будущих благ» [68] .