Коллектив авторов - Пост, угодный Богу - покаяние и молитва, быт и питание во время постов

И вот как служить? Это очень сложное искусство, как строить службу, чтобы все эти краски, календари, циклы в ней совместились. И этот «Типикон» – это огромной толщины книга, которая рассказывает, как совершается богослужение в храме. Это книга для священников и для хора. Для регента хора, прежде всего – уставщика. И, кроме того, эта книга по происхождению монашеская, то есть в ней рассказываются правила жизни монастыря на год.

Надо заметить, что это некоторая сложность в жизни Русской Православной Церкви. Сложность заключается в том, что у нас есть Устав монастырской жизни, но у нас нет узаконенного Устава приходской жизни.

И это создает определенные сложности. Скажем, еще в XII веке византийские богословы обсуждали, должны ли миряне поститься столько же, сколько монахи? Например, Вольсамон, знаменитый знаток церковного права Византии, говорил так: «40 дней до Рождества постятся только монахи. Миряне постятся только 7 дней до Рождества».

Сложности, конечно, есть. Вот «Типикон» описывает жизнь монастыря. Открываем мы «Типикон» на странице «Понедельник первой седмицы Святой Четыредесятницы» и первое, что мы там читаем: «Будильщик (т. е. тот монах, который бьет в деревянную колотушку и будит братию) клеплет (т. е. бьет) часом позднее обычного ради вечернего утешения братии». Я поясню. Словом «утешение» на языке «Типикона» называется раздача вина. Когда бывает какой-нибудь праздник, то говорится, что «в этот вечер на трапезе бывает братии утешение» за трапезой предлагают вино.

Так вот, поскольку накануне было заговение и, понятное дело, что там все скоромное подъедалось и с весельем расставались, и вино тоже было на столе, и братия улеглись спать позже обычного и после изрядного пиршества, то поэтому в первый день поста подъем на час позже. Чтобы люди успели отоспаться, прийти в себя и уже не спали в храме. Это удивительно трезвенное такое наблюдение, именно как правило. Когда человек живет именно в таком церковном ритме, ему понятен смысл именно такого установления и такой фразы.

А затем начинается великопостная служба, читается удивительный канон – Покаянный канон святого Андрея Критского. Канон, который имеет очень много граней постижения. Во всей глубине своей этот Канон может быть понятен только изрядному богослову, человеку, который почти наизусть знает Библию. Это такое песнопение, очень долгое, огромное по своему объему, поэтому и называется «Великий канон».

И если его читать подряд, это занимает около трех часов…

Несмотря на то, что в наших храмах далеко не всех людей можно назвать знатоками Священного Писания, тем не менее (чудо церковного таинства служения), этот Канон любим народом, и он действительно действует на душу, берет сердце в свои руки. Он ведет его, потому что сама атмосфера храма в эти дни, в эти вечера Великого поста, само звучание этих священных слов, что-то меняет в душе человека. Ведь сегодня, мы это прекрасно знаем, жизнь не сводится к тому, что знает наш рассудок – есть действительно какие-то глубины подсознания. И вот, если человек постоянно слышит скверные слова вокруг себя, то это не может не отложиться на его душе. Если по стеклышку бьют песчинки, каждая оставляет крохотную царапинку, след каждой песчинки незначителен, но рано или поздно стекло помутнеет – эти песчинки собьются в такую сеть, что оно станет непрозрачным. Так вот, если такой эффект имеют скверные слова, то ведь доброе и светлое слово тоже обладает таким воздействием. И хотя бы поэтому, даже не понимая вполне церковнославянского языка (а сегодня многие, особенно начиная церковную жизнь, его не понимают), все-таки стоит приходить в храм и внимательно вслушиваться в богослужение. Потому что человек больше, чем его рассудок. И там, где рассудок не вполне понимает смысла слов, сердце чувствует что-то свое. А самое главное – в Каноне преподобного Андрея Критского не просто вспоминается, что вот такой-то человек сделал тогда-то то-то, а после каждого такого эпизода следует понятная любому человеку молитва: Помилуй нас, Господи, помилуй нас! Помилуй мя, Боже! Это понятно любому человеку, который не знает церковнославянского языка. А ведь в этих словах – Помилуй мя, Боже – сама суть Православия. Эти слова, эту молитву нельзя перевести ни на один язык мира. Пробовали. Есть много православных приходов, которые открылись в Германии, в Англии, во Франции, в Америке, в Австралии, – в самых разных странах. И на местные языки переводят нашу Литургию. И вдруг оказывается, что в других языках нет слов, чтобы перевести слово «помилуй». И переводят, скажем, «Господи, сжалься!», по-французски: «Господи, поимей жалость». «God, have mercy», – скажут англичане. На русский это можно перевести только одним образом: «Господи, прошу пардона». Потому что mercy – это слово из французского языка, для англичанина оно иностранное, по сути дела.