Никодим Святогорец - Невидимая брань (издательство «Благовест»)

Покаявшийся предает себя Богу на служение и тотчас начинает служить Ему хождением в заповедях Его и в воле Его. Начинается труд и работа в поте лица. Заповеди не тяжки, но много препятствий встречает исполнение их во внешних обстоятельствах трудящегося и особенно во внутренних его склонностях и навыках. Неутомимый труженик с Божиею помощью наконец все препобеждает: мирно внутри и покойно течение дел вне, разумеется, относительно.

Труженик сам все действует, хотя с помощию Божиею. Но опыт с первых дней дает ему разуметь, что при всех его усилиях, если делается что доброе, то только то, на которое подается сила свыше. Чем дальше, тем удостоверение в этом укореняется глубже. С установлением посильного мира внутри, оно выступает вперед и делается господствующим и наконец завершается совершенною преданностию в волю Божию, или преданием себя вседействию Божию. Действование Божие в трудящихся о спасении начинается с первых минут обращения к Богу, и самое обращение оно же совершает. Но оно возрастает по мере того, как трудящийся, отклоняясь от себя, к Богу прилепляется и, убеждаясь в своем бессилии, утверждается в уповании на силу Божию. Когда наконец он всего себя предаст Богу, Бог бывает в нем действующим и в указании должного, и в исполнении его. Это – верх христианского совершенства, в коем Бог есть действуяй, и еже хотети, и еже деяти (ср. Флп. 2: 13). Семя ему полагается в ненадеянии на себя и надежде на Бога, как говорилось у нас в начале; а тут оно указывается в полном созрении.

В чем существо совершенной преданности в волю Божию, узнается, когда она проявится в силе своей. Она приходит сама собой, и нет особых правил на стяжание ее, чтоб можно было сказать: делай то и то, и получишь. Она растет незаметно под ненадеянием на себя и надеждою на Бога. Помянул же я об ней здесь, потому что надо же было где-нибудь помянуть, а помянутие в конце предыдущей главы о принесении себя в жертву Богу подало повод помянуть о ней теперь. Предание себя в волю Божию всецелое и есть принесение себя Богу во всесожжение.

Свидетельствуется сие состояние умертвием себе – своим разумениям, своим хотениям и своим чувствам или вкусам, – чтоб жить Божиим разумом, в Божией воле и во вкушении Бога. В сем деле впереди нас Господь Спаситель. Он всего Себя предал Богу и Отцу и в Себе нас, ибо мы от плоти Его и от костей Его (Еф. 5: 30). Поспешим же вслед Его, так как Он за нас дал слово Богу Отцу (см. Ин. 17: 19), чая, что мы действительно будем таковы и так поступим.

Почему такое жертвоприношение совершается в конце, а не в начале? Потому, что жертва Богу должна быть совершенна, без порока. Совершенство же в начале есть предмет искомый, а не владеемый. Когда наконец овладевают им, тогда и в жертву принести себя уместно. На сию жертву в начале только посвящает себя человек, а в конце приносит себя в жертву. Раньше достижения совершенства и принести себя нельзя в жертву всесожжения. Другие жертвы можно приносить, как то: жертву умилостивления, жертву очищения, жертву благодарения, а не жертву всесожжения. Покуситься на сие можно и говорить можно о сем, но это будет слово, а не дело. Дело это без слов совершается.

Ведай, что коль скоро имеешь еще прилепление к чему-либо земному, коль скоро опираешься на что-либо в тебе или вне тебя, кроме Бога, коль скоро находишь вкус в чем-либо тварном и услаждаешься тем, то ты еще негож ко всесожжению. Потрудись отрешиться прежде от всего, сделай, чтоб в тебе замерли все жизни и осталась одна жизнь по Богу, или чтоб не ты уже жил, а жил в тебе Бог и Христос Господь и Дух Святой, и тогда посвяти себя Богу, или тогда ты отдан будешь Богу. А до того имей жертвою Богу дух сокрушен и сердце сокрушенно и смиренно, и довольствуйся тем до времени, а не навсегда. Ибо все же ты должен наконец дойти до того, чтоб себя принесть Богу во всесожжение тучно.

Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Во время покаянных трудов над очищением сердца она все более и более усиливается и из прерывающейся или по временам посещающей сердце постепенно переходит в непрерывную, пока станет наконец состоянием сердца.

Когда святой Иоанн Лествичник советовал в одном месте: старайся всегда быть в чувстве к Богу и божественному, то разумел сию теплоту. Всякий предмет, услаждающий сердце, согревает его; потому теплот сердечных много. Духовная теплота порождается от воздействия на сердце духовных предметов, что бывает в порядке духовной жизни. Отличительная черта ее есть отрешение от всего тварного и окование внимания Богом и всем божественным. По сей черте она отстоит от теплот душевных и телесных, как небо от земли.