Монах (Афанасьев): Наставник и чудотворец

Без искушений жизни не бывает. Много их имел и отец Нектарий, но о подобных вещах он почти ничего не рассказывал. Известно такое его искушение. Однажды получил архимандрит Досифей, настоятель Оптиной пустыни, предписание из Святейшего Синода откомандировать одного иеромонаха на корабль для участия в кругосветной экспедиции. Он вызвал отца Нектария и предложил ему эту командировку. Отец Нектарий представил себе, какое множество впечатлений от Божьего мира получит он в пути за год или более плавания, может быть, переживет опасности, обогатится духовно среди разнообразных трудностей путешествия, и согласился, пошел к себе в келлию и стал собираться. Но едва начал эти сборы, как его осенила мысль: «А благословение-то? Что же я собираюсь-то и как согласился без благословения?» Бросив все, он поспешил к старцу Иосифу, а тот и не благословил — значит, и Господь не благословил. И остался отец Нектарий в родном скиту, нисколько не сожалея, что не удалось ему совершить кругосветного путешествия.

Отец Нектарий продолжает вести жизнь полузатворника и несет чередное священнослужение — в скитском храме, в монастыре и в Шамордине. Так проходят годы, и за целый, например, период после посвящения во иеромонаха и до 1907 года нет почти никаких конкретных сведений о нем, настолько потаенна его жизнь. В 1907 – 1909 годах (а потом и далее) упоминает о служениях его в храме Летопись скита, отражавшая молитвенную его жизнь в кажущихся однообразными подробностях. В летописных строках живет дух истового Православия, от них веет Божественным благоуханием веры, твердой и нерушимой.

О репутации отца Нектария в эти годы говорят слова отца Анатолия, уже старчествовавшего и духовно окормлявшего множество приходящих к нему людей. Он предложил одной своей духовной дочери: «Попроси благословения у о. Нектария, это наш скитский затворник и молитвенник. Он великий муж».

В первой части книги православного писателя Сергея Александровича Нилуса «На берегу Божьей реки» (это художественно-документальные записки, расположенные в виде дневника по числам за 1909-й год, содержащие оптинский материал) подробно описано несколько бесед писателя с отцом Нектарием. Книга вышла из печати в типографии Троице-Сергиевой лавры в 1915 году, то есть при жизни старца, и была хорошо принята в Оптиной, никаких замечаний о ней не прозвучало. Все сказанное отцом Нектарием С. А. Нилус записывал сразу после его ухода, так что, учитывая писательский опыт Нилуса, можно не сомневаться в точности передачи речи старца.

Нилус поселился в «консульском» доме, где ранее жил Леонтьев, на Покров Пресвятой Богородицы 1907 года по благословению архимандрита Ксенофонта и игумена Варсонофия. «Живи с Богом до времени. Если соберемся издавать „Оптинские листки“ и книжки, ты нам в этом поможешь, — сказали они. — А пока живи себе с Богом около нас: у нас хорошо, тихо!»

Как и Леонтьев, Нилус поселился здесь основательно, привезя мебель, библиотеку свою, вообще все, что нужно для жизни. «И зажили мы, — писал он, — с благословения старцев, тихою, пустынною жизнью, надеясь и кости свои сложить около угодников Оптинских». Костей супруги Нилусы здесь не сложили, Бог устроил все по-другому, но до Троицы 1912 года они здесь прожили в труде и молитве. Писатель по благословению отца скитоначальника начал знакомиться со скитским архивом, а он оказался столь богатым, что более года ушло на его разборку и чтение материалов. Вместе с тем он вел дневник своего пребывания в обители. Многое вошло в книгу «На берегу Божьей реки».

Имя отца Нектария появляется уже на второй странице в записи от 1 января 1909 года: «Приходил поздравить нас с Новым годом наш духовный друг отец Нектарий и сообщил из жития анзерского отшельника преподобного Елеазара драгоценное сказание о том, как надо благодарить Господа.

— Преподобный-то был родом из наших краев, — поведал нам отец Нектарий, — из мещан он происходил козельских. Богоугодными подвигами своими он достиг непрестанного благодатного умиления и дара слез. Вот и вышел он как-то раз, не то летнею, не то зимнею ночью, на крыльцо своей келлии, глянул на красоту и безмолвие окружающей Анзерский скит природы, умилился до слез, и вырвался у него из растворенного Божественною любовью сердца молитвенный вздох: „О Господи, что за красота создания Твоего! И чем мне и как, червю презренному, благодарить Тебя за все Твои великие и богатые ко мне милости?“ И от силы молитвенного вздоха преподобного разверзлись небеса, и духовному его взору явились сонмы светоносных Ангелов, и пели они дивное славословие ангельское: „Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!..“ И голос незримый поведал преподобному: „Этими словами и ты, Елеазар, благодари твоего Творца и Искупителя!“ Осеним же и мы себя крестным знамением и возблагодарим Бога славословием ангельским: „Слава в вышних Богу!..“ Но не остается, по-видимому, на земле мира — по всему видно, что и благоволение отнимается от забывших Бога человеков».