Борис Клосс - Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв.

Исследование В. А. Кучкина могло бы полностью исчерпать проблему, если бы не несколько допущенных досадных оплошностей. Во–первых, Кучкин неправильно определил жанр произведения, назвав его «Сказанием о смерти митрополита Петра». Между тем памятник представляет обычное житие святого, хотя и сокращенного, Проложного типа. Во–вторых, рукописная традиция Жития митрополита Петра изучена далеко не полностью, вне поля зрения оказались важнейшие (и притом—древнейшие) списки. Палеографическое описание рукописей, привлеченных к исследованию, не удовлетворяет современным требованиям и должно быть уточнено. Вызывает возражение тезис Кучкина об одновременном написании всех частей произведения — В. О. Ключевский, например, считал заключительную фразу Жития об окончании строительства Успенского собора позднейшей припиской [5] Кучкин В. А. «Сказание о смерти митрополита Петра». С. 66; Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 76. . Наконец, от внимания Кучкина укрылось, что некоторые списки не укладываются в выстроенную схему.

Но это заметила Р. А. Седова. Так, отнесенный Кучкиным к 1 изводу список ЯМЗ, № 14966 не содержит имени Прохора в заглавии, но, тем не менее, ошибочно определяет участником Владимирского собора Ивана Калиту. И наоборот, в выявленном исследовательницей списке БАН, 21.3.3 имя Прохора в заголовке названо («Списано Прохоромь, епископом Ростовским»), но среди участников собора фигурирует великий князь Александр Михайлович. Очевидно, что в перечисленных случаях мы имеем дело с влиянием одних списков на другие, в результате чего и появились тексты, соединяющие чтения обоих изводов. Такие списки должны быть выделены в особый (Смешанный) извод.

В результате исследования Р. А. Седовой количество выявленных списков Краткой редакции Жития митрополита Петра выросло до 23 [6] Седова Р. А. Святитель Петр митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси. М., 1993. С. 21—35, 194—195. . Но при этом список Егор., № 637 упомянут дважды (под №№ 7 и 17), причем в первом случае отнесен к XV в., во втором — к XVI в. Описание рукописей вообще неудовлетворительно: отсутствуют какие–либо обоснования датировок, не выработано никаких принципов классификации. В обзоре исследовательница забыла указать 7 списков, которые еще ранее были найдены Кучкиным (Син., № 556; Син., № 421; Чуд., № 333; Больш., № 420; Арх., № 751; Арх., № 752; Мазур., № 903). Считая более верными чтения списков с именем Прохора в заголовке, исследовательница отнесла составление Первоначальной редакции к времени около 1339 г.

Р. А. Седова решила, что если в списке БАН, 21.3.3 в заголовке читается имя епископа Прохора, а среди участников Владимирского собора назван великий князь Александр Михайлович, то этого достаточно, чтобы реанимировать идею об авторстве Прохора. Но в таком случае игнорируются все наблюдения, накопленные в ходе предшествующих исследований, касающиеся личности автора Жития Петра. Стоит повторить: о епископе Прохоре в тексте Жития говорится только в 3–ем лице, и сам он называется «преподобным». Уже поэтому Прохор не может быть признан автором памятника. Не мог Ростовский епископ, в те годы возглавлявший Русскую церковь, утверждать, что среди всех русских городов имеется только один «град честен кротостию, зовомый Москва» и что только здесь живет благочестивый князь Иван, «милостивый до святых церквей и до нищих, горазд святым книгам, послушатель святых учений». Такое мог сказать о своем городе и о своем князе только москвич. В момент кончины Петра епископа Прохора не было в Москве, и поэтому он не мог слышать последних слов умирающего, обращенных к Московскому архимандриту Федору, — их, конечно, записал или сам архимандрит Федор, или кто–то из окружения митрополита Петра, присутствовавший при его последнем вздохе. Заключительная фраза Жития: «Тако бо Бог просвети землю Суждальскую и град, зовемый Москву, и благоверного князя Ивана, и княгиню, и дети, и раба Божия старейшину града» (Егор., № 637, л. 451 об. — 452) — со всей определенностью выдает руку московского патриота, занимающего на социальной лестнице место ниже тысяцкого Протасия, что опять же не согласуется со статусом митрополичьего местоблюстителя, каковым Прохор являлся после смерти митрополита Петра.

По тому вниманию, которое уделено в Житии личности Московского архимандрита Федора (к нему обращены последние слова Петра, его же Петр «именова в свое место» на митрополию), можно предполагать, что автором Жития Петра являлся кто–то из окружения архимандрита Федора — монах московского Данилова или Спасского монастыря. Не известно, в каком точно году Иван Калита перевел архимандритию из Данилова монастыря в Спасский, но в 1330 г. архимандритом стал Иван, следовательно, Житие Петра написано до 1330 г. Можно уверенно утверждать, что памятник составлен до 1328 г., до прихода на Русь митрополита Феогноста, после чего претензии Федора на митрополичий престол выглядели бы неуместными.