Порфирий Кавсокаливит - Поучения

И я, с тех пор как стал монахом, поверил, что смерти нет. Это я ощущал и ощущаю всегда, что я — вечный, бессмертный. Как это здорово!

В Церкви, которая обладает спасительными таинствами, нет места отчаянию. Мы можем быть великими грешниками. Но мы исповедуемся, священник читает над нами молитву, мы получаем прощение и приближаемся к бессмертию, совершенно без всякого стресса, без какого — либо страха.

Полюбив Христа, мы должны научиться жизнью Христовой. Если мы по благодати Божией достигнем этого, то окажемся в другом состоянии, будем находиться в завидном состоянии. Для нас не существует какого — либо страха: ни смерть, ни диавол, ни ад. Все это существует для тех людей, которые вдали от Христа, для нехристиан. Для нас, христиан, творящих волю Его, этих вещей не существует.

То есть они, конечно, есть, но тогда, когда человек приобретает ветхого человека со страстями и похотями (Тал. 5, 24). Христианин не придает никого значения ни диаволу, ни злу. Это его не волнует.

Единственное, что его волнует, — это любовь, служение Христу и своему ближнему. Если мы достигнем той степени, чтобы почувствовать радость, любовь, служение Богу без всякого страха, то будем в состоянии сказать: И уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20).

И никто не может нам помешать войти в это таинство! — убеждал Старец

Служа Богу, человек оказывается в раю! — Так учил Старец. — Если познаешь и возлюбишь Христа, будешь жить в раю. Христос — это рай. Рай начинается уже отсюда. Церковь — это земной рай, подобный тому, что на небе. Рай, который на небе, такой же, как и тот, что на земле. Там все души едины, как Святая Троица: три Лица, но едины и составляют одно.

Главная наша забота — посвятить себя Христу, соединиться с Экклесиею. Если войдем в любовь Божию, войдем в Церковь. Если не войдем в Церковь, не станем едино со здешней, земной Экклесиею, то существует опасность, что потеряем и небесную.

И когда говорим небесное, не будем думать, что там найдем иную жизнь с цветами и садами, горами, водой и птицами. Там нет земных красот. Там нечто иное, гораздо более высокое. Но чтобы приблизиться к чему — то иному, нужно пройти через эти земные образы и красоты.

Кто живет во Христе, тот становится с Ним едино, с Его Церковью. С земной точки зрения, он переживает Божественное безумие (трела)! Жизнь эта совсем иная, чем у других людей. Это радость, это свет, это веселие, это взлет. Вот в чем заключается жизнь Церкви, жизнь по Евангелию, Царство Божие.

Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Христос входит в нас, и мы — в Нем. Это бывает так же, как кусок железа, который помещают в огонь. В огне он и сам становится огнем и светом. А вне огня — снова темное железо, тьма.

В Церкви происходит Божественное соитие (и фиа синусия), мы становимся обоженными… Когда мы со Христом, как бы входим в свет — мы во свете. А когда мы пребываем во свете, то там нет тьмы.

Но свет светит не всегда. Это зависит от нас. Так бывает и с железом, которое вне огня становится темным. Тьма и свет не сочетаются. Никогда мы не можем иметь и свет и тьму одновременно. Или свет, или тьма. Когда зажигаешь свет, тьма исчезает… — Часто повторял Старец.

Один мой друг, как он сам мне по секрету рассказал, пережил очень жесткое к себе отношение со стороны людей придерживающихся строгих установок, в результате чего он был крайне унижен и обижен, в его характере произошел как — бы надлом.

Геронда его успокоил, расставил все по своим местам, применив свой, всегда успешный, «душевный рентген». Он сказал ему: «Ты хороший человек, очень чувствительный, спокойный, ты — овца Божья. Но когда к тебе начинают относиться грубо, ты замыкаешься и внутренне противодействуешь этому, тогда на тебя начинают сильно обижаться, тебя перестают понимать.

Но когда к тебе относятся с добром, тогда ты проявляешь такие таланты, которые до этого были в тебе сокрыты, что все поражаются.

Люди, которые тебя обидели и нанесли тебе рану не знакомы даже с той древней сказкой о ветре и солнце, в которой они поспорили, кто из них сильнее, и заключили договор: кто снимет тулуп с пастуха, который в тот момент забирался на гору, тот и сильнее.

Ветер начал дуть, сильнее и сильнее, но пастух лишь замерз, и еще плотнее запахнул свой тулуп. Тогда из — за облаков вышло солнце, расточая вокруг приятное тепло и благорастворение воздухов, пастух согрелся и снял свой тулуп. Тогда солнце сказало ветру: «Видел, кто из нас двоих сильнее?»