Андрей Кураев - Сегодня ли дают печать антихриста?

Поэтому стоит разобраться с аргументами, уже высказанными в ходе — по сути — вполне естественного христианского противостояния тотальной «кодификации», и посмотреть, какие из них рождены в состоянии смущенности, страстности или растерянности, а какие доводы действительно содержательны и делают нашу позицию и более понятной для «внешних», и более соответствующей традициям самой Православной Церкви.

История полемики вокруг «номеров» весьма поучительна. Поначалу отношение всех церковных людей было достаточно негативным. Но первые же попытки осознать происходящее и выработать продуманную реакцию были затоптаны дикими лозунгами про «печать антихриста». Эти невесть откуда взявшиеся домыслы сначала казались досадным полемическим преувеличением, на которое не стоит обращать внимание. Но затем оказалось, что эти крики вообще блокируют любую возможность для трезвого диалога с властями (ибо придают нам облик просто невменяемых хулиганов). Более того, истеричное отождествление «номеров» с «печатью антихриста» стало стремительно разъедать внутрицерковные скрепы, подталкивая людей к расколу. Тут уже пришлось резко повернуть линию полемики: где уж дискутировать с «глобальными центрами власти», если сама Церковь балансирует на грани раскола. И вот уже в последнем послании Патриарха Алексия II по поводу ИНН тема «противостояния глобализму» и «властям» не звучит вовсе, но зато борцам против «номеров» достаются самые резкие слова…

Дискуссии вокруг «налоговых номеров» показали, что даже в церковной среде порою складываются ситуации, вполне знакомые нам по светскому быту и истории. Были ли большевики выразителями народных настроений даже в самый канун революции? — Нет. Но они были голосистее, напористее, наглее всех остальных. Их оппоненты были слишком разборчивы в средствах и слишком уверены в основательности и несокрушимости традиционного образа жизни — чтобы вступать в серьезную полемику с коммунистическими агитаторами. Сегодня то же самое мы видим в связи с «открытиями» Фоменко. Его книжки по «новой хронологии» выходят огромными тиражами, лежат на каждом уличном развале. Но в течение ряда лет настоящая наука никак не реагировала на их появление. Серьезные историки считали ниже своего достоинства связываться с бульварщиной. А в сознании обывателя это значило, что Фоменко всех заткнул, что даже Академии наук нечего возразить на его аргументы… В общем, хулиган всегда голосистее и заметнее обычного человека.

Один человек, одержимый некоей «своей идеей», всегда активнее ста людей, просто следующих традиционному образу мысли и жизни. Вот и те, кто узрел в налоговом номере и штрих-коде «печать антихриста», столь стремительно сорвались со своих мест и бросились в виртуальные пространства прессы и Интернета, что стало казаться, будто их мнение является единственно возможным для христианина.

В своих поездках по епархиям, при встречах с духовенством и с церковными людьми я каждый раз поражался: как же непохожа реальная церковная Россия на тот ее образ, который создается Интернетом и московской околоцерковной прессой. Если доверять последним, то иных проблем, кроме ИНН, у нас и вовсе нет. Если доверять последним, то «вся Церковь» (от Патриарха до старцев) — решительно призывает и пальцем не прикасаться к ИНН, а один только диакон Кураев дерзко уверяет противоположное [2] «Все, что было сказано (диаконом Андреем Кураевым) в обоснование принятия ИНН, повергло всех верующих в глубочайшее смущение и внутреннее возмущение, в такой степени все сказанное находилось в противоречии со Священным Писанием и существом проблемы» (В чем проблема ИНН // Русский вестник. 2001, № 7). Как замечательно мои анонимные критики присвоили себе право говорить от лица «всех верующих»!.. Накануне заседания Богословской Комиссии они призывали ее осудить мое отношение к ИНН. «Если комиссия, которая будет заседать 19–20 февраля по богословской оценке принятия ИНН, не даст также богословской оценки этим выступлениям, то это будет означать начало попытки полного изменения духовных оснований в Русской Православной Церкви». Определения, вынесенные Комиссией, совершенно совпали с теми тезисами, которые я отстаивал в прежних дискуссиях вокруг «номеров». Так что — изменились «духовные основания в Русской Православной Церкви»? Теперь она уже не Православная? Или «Русский вестник» теперь ее считает не Русской? … Но на епархиальных собраниях духовенства картина оказывалась совершенно иной: один-два активиста, борющиеся с «печатью антихриста» со штампованными аргументами и с угрюмым выражением лиц, чаще всего вызывали даже не полемику со стороны всех остальных священников, а усталость или раздражение… Реальные взгляды архиереев, священников, монахов оказались весьма отличны от того, что можно было бы подумать, если бы парочка московских газет была единственным источником информации о настроениях в Церкви.