Дионисиос Макрис: Юродивый Иоанн. Том I

Еще она спросила, не занимаюсь ли и я той же работой.

— Нет, нет. Просто сегодня я его сопровождал, чтобы увидеть одного знакомого больного, — ответил я нерешительно.

Из всего произошедшего я понял, что под видом юродства Иоанн скрывал неведомое никому служение людям. А направляясь в храм святого Харалампия, находящийся в районе Илисья [47] Илисья — район в восточной части Афин. , чтобы поблагодарить Бога и затеплить свечи, я сказал ему шутя:

— Иоанн, у тебя много должностей, и ты, наверное, получаешь хорошую зарплату.

Тот посмотрел на меня с недоумением.

— Сколько тебе дает приход, чтобы ты исполнял обязанности дежурного медбрата? — добавил я.

Он внезапно рассмеялся.

— Дорогой мой Анастасий, мне нужно было достать карточку свободных посещений конкретной больницы. И это не является ни ложью, ни сумасшествием, как ты думаешь. Приход [48] Приход — это церковная община (прихожане), имеющая свой особый храм с причтом, совершающим священнодействия. — это дом Господень, это духовный улей, место, где обретают спасение души человеческие. В этом благословенном улье зарплатой тех, кто в нем трудится, не являются деньги. Их награда — дары Утешителя [49] Утешитель — Святой Дух. . И это воздаяние превыше всякой оплаты земной. И вот меня, умалишенного и никчёмного, несмотря на то, что я недостоин этого, Господь поставил среди таких «высокооплачиваемых сотрудников». Поэтому, дорогой Анастасий, нам нужно подвизаться [50] Подвизаться — совершать подвиг в чём-либо, как правило в ежедневном борении, бороться со своими страстями ради спасения своей души. день и ночь, чтобы оказаться достойным даров Его, — сказал он, осеняя себя крестным знамением. И добавил:

— Господи, помилуй меня, самого непотребного из всех живших когда-либо на земле людей.

Мы добрались до храма святого Харалампия незадолго до вечерни. Поклонились святым иконам, поставили свечки. Юродивый предложил мне остаться на вечерне. Я согласился и сразу же пошел на клирос, чтобы принять участие в пении. Выйдя из храма, я заметил, что Иоанн находился в каком-то необычно радостном состоянии, а когда мы сели в машину, он запел:

— Десять-десять, десять-десять, поднимаюсь по ступенькам, ради Твоих очей, очей Твоих, Христе…

Это он изменил слова известной в Греции песни, но всех слов я не запомнил.

Затем он повернулся ко мне и спрашивает:

— Анастасий! Десять на десять сколько будет?

— Сто, Иоанн. А почему ты спросил?

— Да потому, что святой Харалампий очень обрадовался, что ты пел на службе, и он тебе даст сегодня сто радостей. И каких радостей! И каких радостей! — сказал он и продолжил петь…

Мы с ним расстались в районе Каминия в Пиреях [51] Пирей — город возле Афин, в котором расположен главный порт Греции. На сегодняшний день эти два города фактически слились воедино. , в доме Георгия, сына той бабушки, что находилась в больнице «Евангелизмос», потому что Иоанн хотел ему сообщить о состоянии здоровья его матери, а я тем временем вернулся домой.

— Где ты был? Я искала тебя. С самого полудня, как уехал, ты ни разу не позвонил мне, — сказала жена, как только я вошел в дом.

— Что-то случилось с детьми? — спросил я, догадываясь по ее голосу, что произошло что-то серьезное.

— Я же тебя просила, чтобы ты всегда брал с собой мобильный телефон и я могла тебя найти. Но ты ведь никогда не слушаешь. Ты слов не понимаешь…

Я еще больше стал волноваться.

— С детьми все в порядке, — успокоила меня жена и попросила присесть. — Позвонил мой двоюродный брат Афанасий, с острова.

— И что он тебе сказал? Умер кто-нибудь из родственников? — спросил я с недоумением.

— Да нет же, Анастасий! Не перебивай и послушай меня! Он меня спросил, продаем ли мы тот участок земли, который перешел мне в наследство от отца.

— Что он хочет? Он собирается его купить? Так участок ничего же не стоит! Если твой брат желает, мы можем отдать его даром. Все равно от него никакого толку нет, поскольку на нем невозможно ни оливки посадить, ни что-то еще сделать, — продолжал я комментировать эту новость и стал подниматься, чтобы уйти.

— Ну ты совсем невыносим, Анастасий! Не брат интересуется, а одна крупная гостиничная компания, которая нам предлагает за этот участок 100 миллионов драхм [52] Примерно 300000 евро. .

Тогда все, кто находились в зале, воскликнули: «О! Вот это да!» Многие стали осенять себя крестным знамением. Все радовались. Кир-Анастасис продолжал: