Виктор Лега - Основное богословие, или христианская апологетика (Курс лекций, ДВГУ, 2000)

Когда мы пытаемся дать определение того, что такое философия, то приходим к выводу, что определения философии не существует. И даже дословный перевод термина философия как любовь к мудрости только лишь вводит в заблуждение, потому что определение любой дисциплины должно быть таким, чтобы это определение являлось именно определением, т. е. это выражение ставит некий предел, границу, отделяющую эти дисциплины от других. Биология потому отличается от филологии, что филология живыми организмами не занимается, а биолог не занимается языком. Есть четкая граница. А если мы говорим, что философия есть любовь к мудрости, то мы здесь границу не проводим, потому что мудрость любят все: и биологи, и филологи, и историки, и физики. Это не определение, это красивые слова.

А если мы посмотрим на определение, которое мы также можем найти, на классическое определение: философия есть наука о наиболее общих законах развития бытия, общества и мышления, то это тоже не определение, потому что определение должно отвечать различным свойствам, главным из которых является общезначимость. С определением должны соглашаться все. С таким определением согласятся марксисты, а экзистенциалисты совершенно не согласятся. Скажут: какие законы, о какой природе? Никаких законов не существует. Философия занимается человеком. С целью привести студентов в замешательство, я говорю: «Я не знаю, что такое философия. И мы с вами в течение года будем изучать — то, не знаю что». Это я сказал, чтобы проиллюстрировать ситуацию, которая складывается с основным богословием.

Поскольку основное богословие включает в себя философские вопросы, то вопрос с определением основного богословия наталкивается на те же проблемы, которые включает в себя вопрос с определением философии, но в еще более сложном варианте. Определение богословия, определение учения о Боге — это вопрос еще более сложный. Мы с вами будем пытаться определить, что такое религия.

Найти определение предмета основного богословия мы не сможем, и, видимо, поэтому в учебниках по основному богословию этот вопрос обходится. Чаще всего, вместо определения называется только предмет, т. е. те вопросы, те понятия, которые изучаются в этой дисциплине. Это, прежде всего, — бытие Бога, действительность сверхчувственного мира, бессмертие человеческой души или всего человека, как в частности, в христианстве. Действительность этих истин такова, что эти истины действительны для любой религии. Или, скажем, истины, действительные только лишь для христианства, т. е. такие положения как Божественное происхождение Христа, богочеловечество Иисуса Христа, Откровение, при помощи которого люди получили Священное Писание, догмат о воплощении и историчности евангельских событий, вопросы о Церкви — так называемая экклезиология и т. д.

Обычно перечисляются вопросы, которые составляют предмет основного богословия. Но это опять же не выход из положения, потому что этими вопросами занимаются и многие другие богословские дисциплины. Скажем, история Церкви занимается экклезиологией, реальностью Боговоплощения; догматика говорит о бытии Бога и о бессмертии души, т. е. предмет оказывается не уникальным. Складывается ситуация такая же, как с философией. То, что философия существует, никого не удивляет, и никто с этим не спорит. Как говорил Кант: «Философия как природная склонность — это факт». Но существует ли философия как наука? Со времен Канта прошло уже двести лет. Человечество, не все, правда, но в большинстве своем успокоилось, что философия как наука существовать не может, правда, существует как природная склонность.

Но как быть с основным богословием? Наука это, природная склонность, мировоззрение, которое может отличаться у одного человека от другого? Здесь вопрос гораздо более важный, чем вопрос с философией, хотя вопрос с философией также сложен и необходим. Что человечество должно делать, когда в голове некоторых отдельно взятых людей появляется убежденность, что философия — это наука? Это может быть очень страшно. Получается то, что на основании этой науки можно переустраивать мир. И некто говорит: «Ошибка всех философов состояла в том, что они объясняли мир. Наша задача состоит в том, чтобы изменить его». Это известная фраза Карла Маркса. Что получается из такой ошибочной убежденности, мы с вами на исходе ХХ века прекрасно знаем.

Опасность богословская несколько иная. Это опасность апологетическая, опасность того, что мы можем не защитить христианство. Эта опасность остро осознается христианином как опасность своего собственного спасения, опасность истинности своей собственной веры, опасность в успешности миссии, заповеданной нам Иисусом Христом, который сказал апостолам: «Идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына, и Святаго Духа». Эта опасность здесь тоже есть в неправильном определении, в неправильном понимании. Но здесь иная опасность — вероучительная.