Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Это, как и многое другое, только малая толика свидетельства проявленных даров Божиих Сергию.

Летним утром из Москвы выехали два крытых возка, запряжённые каждый парой лошадей. Позади на холме виднелись дома и главы церквей, освещаемые рассветным солнцем.

Возницы, ещё не разгулявшиеся после короткой ночи, лениво погоняли лошадей, щурясь от ярких лучей, слепивших глаза.

В первом возке уютно устроился епископ из Царьграда, приезжавший в митрополию по церковным делам. С ним рядом сидел проводник — русский монах. Беседовали они по-гречески. Во втором возке путешествовали два монаха, спутники владыки.

Прогоняя утреннюю дремоту, епископ тряхнул головой, посмотрел в окошко и сказал проводнику:

— Скажи вознице, чтоб ехал в Радонеж. Там, говорят, есть обитель, в которой игуменом некий старец Сергий.

Сюда влекло его только любопытство, потому что он не верил рассказам о дивных подвигах игумена, возможно из-за безотчётного чувства превосходства византийцев над русскими. Он, по-видимому, не знал или не хотел знать о подвигах Киево-Печерских отцов.

— Отче, но мы должны ехать в Серпухов, — ответил проводник.

— Едем в Радонеж, — более настойчиво потребовал епископ.

Проводник крикнул вознице, сидящему на облучке:

— Обитель игумена Сергия в Радонеже знаешь?

— Как не знать, Сергия все знают, — с достоинством ответил возница.

— Едем туда.

— Повинуюсь, отче.

Возница стегнул лошадей.

— Едем в Радонеж, — успокоил проводник епископа.

— У нас в Константинополе много сказывают о дивных подвигах старца Сергия и о чудесных знамениях, через него бывающих.

— То есть истина, отче, — ответил проводник.

— Не верю я сказам сим. Не может быть, чтобы русские иноки совершали такие подвиги, которые ставят их в ряд древних великих подвижников Византийской Церкви.

— Всё в руках Божиих, — сказал проводник по-русски.

— Не верю, и многие у нас не верят. Не может быть, чтобы в сих дальних странах воссиял такой светильник, которому подивились бы и наши древние отцы! Через Византию Господь Бог дал людям веру Православную, на нашем греческом языке написаны все священные писания и книги, потому Царьград был, есть и будет столицей Православного мира.

— Всё в руках Божиих, — опять по-русски пробормотал проводник.

— На Русь не может изливаться благодать Господня, посему здесь не может быть великого святого, который есть и проявление, и доказательство благословения Бога к стране.

— Всё в руках Божиих, — снова повторил проводник и перекрестился.

Прошло время, возки подъехали к обители и остановились у ворот. Проводник вышел и постучал. Калитка открылась, выглянул инок-привратник и спросил:

— С чем пожаловали, люди добрые?

— К игумену Сергию епископ из Царьграда, — ответил проводник.

Привратник подозвал послушника, послал его уведомить игумена о прибытии гостей и открыл ворота.

Проводник подошёл к возку.

— Выходи, отче, пойдём к игумену, — сказал он епископу по-гречески, затем по-русски вознице: — Возки поставь у коновязи.

Гости выбрались из возков и, разминая затёкшие от долгого сидения ноги, вошли во двор монастыря. Едва успели отойти от ворот, как епископ вдруг остановился, на лице его отразился испуг.

— Что случилось, отче? — спросил его проводник.

— Что-то вдруг страх одолел меня… Сейчас пройдёт. — Немного постояв, епископ пошёл дальше.

У церкви их ждал Сергий и старейшие иноки.

Только взглянув на старца, епископ вздрогнул, внезапно вытянул вперёд руки, как это делают слепые, и почти закричал:

— Не вижу… Я ничего не вижу… Помогите!..

Все с удивлением посмотрели на гостя. Сергий подошёл к нему, сказал по-гречески:

— Пойдём со мной.

Взяв епископа за руку, он привёл его в свою келью, помог сесть. Епископ, едва сдерживая слёзы, стал умолять игумена:

— Брат мой, согрешил я, в ослеплении ума не поверил, что на Руси может родиться и воссиять светильник Божий… За то и понёс наказание Господнее — ослеп я… Исцели меня, брат.

— То, отче, не наказание, а прикосновение вразумляющей десницы Божией, — ответил Сергий.

Игумен беззвучно молился, едва шевеля губами. Не прекращая молитвы, он положил руку на глаза епископа. Когда через некоторое время он убрал руку, епископ открыл глаза и заговорил с восторгом:

— Слава тебе, Господи! Прости, Боже, грехи мои и неразумие моё, — епископ перекрестился.

Отойдя в сторону, Сергий тихо, спокойно и медленно произнёс по-русски: