Николай Велимирович - Молитвы у озера

Да покаются и да падут со мною на колени, и да воскликнут: как обновляется земля, когда Ты посещаеши её, Величественнейший и Страшный Боже!

Я — книга, исписаннаяи снаружи и внутри, и запечатанная семью печатями.

Пробуют читать соседи мои, и не могут прочесть имя моё.

Соседи мои, как же тогда прочтёте имя Господа, очистившего меня от грязи, если и моего имени прочесть не можете!

Я — Твоя книга, Господи, Царю мой, я — письмо Твоё снаружи и внутри. Просто мiр измарал меня безграмотной рукою своею, и стал я неясным и нечитаемым.

Я — Твоя книга, Господи. Царю мой, и Твои суть печати, коими запечатлел еси мя, яко святыню Свою.

Под каждой печатью кроется по одному дару Духа Святаго, по одному дару бессмертной жизни Небесной Триады. Кто распечатает то, что Бог запечатал, кто иной сможет, кроме Бога Единаго?

Говорят мне соседи мои: ты — книга мiра, и весь исписан рукою мiра, и все дары в тебе — дары мiра.

Так читают меня неграмотные, и чувствую, что не знают они имени моего.

Воистину, много нацарапал мiр корявой рукой своей в сердце моем. Многие и ненужные дары затолкал мiр в сердце моё.

Но се, и когда исторгну все писание мiрское из сердца моего, исторгну из него все дары мiрские, — не исторгну тем сердца своего из себя и не оставлю его пустым.

И се, когда изглажу всю писанину мiра в уме моем и все дары мiрские исторгну из ума моего, — не исторгну тем ум свой из себя и не оставлю его пустым.

И знаю, что на теле моем писал дух мой, и на духе моем — писало тело моё. Но се, когда изглажу писание духа моего на теле моем, и тела моего — на духе моем, все ж не останется книга ненаписанной.

Когда и весь мiр исторгну из себя — вновь вижу в себе книгу, запечатанную семью печатями. Твоя то книга, Господи. То писание Господа моего. Кто распечатает книгу Божию, кроме Бога Единаго?

Кто признает Тебя Отцом, того и Ты признаешь сыном, и открываешь сыну книгу, и читаешь тайны. Печать за печатью ломаешь Ты, и читаешь ему тайны.

Напрасно читают меня люди — им не прочитать меня. Они прочитают только то, что мiр написал на мне и во мне. Но глазам их не прочитать того, что за печатями.

Немного слов в книге той, но каждое слово — как пламень острое; долгое, как бессмертие, и сладчайшее всех услаждений мiра сего.

Семь слов — семь духов и семь жизней, три горних и три дольних, связанные посредине нерасторжимо в единый пламень неумирающий.

Святое мужество неба и девичья женственность земли, опоясанные поясом непорочным, украшенным семью звёздами.

Но кто смеет рассыпать бисер перед теми, которые питаются гнилыми яблоками? Кто смеет читать тайны Твои тем, которые грамотны лишь на жирные буквы мiра?

Невидимая рука старается писать повсюду в мiре, но мiр рвётся и силится писать своей мёртвой рукой — мёртвые буквы свои.

Господи Всемилостивый, призри на тех, кто взирают на Тебя, и управи руку их, дабы, когда пишут на себе, писали бы Твоё имя и внутри и снаружи.

Всемудрейший Боже мой, управи очи избранных Твоих на печати книги Твоей, дабы с молитвою ожидали и с разумением читали, когда Ты неслышно и неспешно будешь разламывать тайны печати.

Мало послушных, Господи, а верующие есть.

Мало тех, кто неотрывно глядят на Господа своего и идут за взглядом Его.

Ищу послушных, Господи мой, и делюсь радостию с ними. Рассказываю им о путях Твоих и о мудрости Твоей, и подтверждают рассказ мой. И радость свою мы умножаем и делим между собою.

Слушаю рассказ послушных, как Ты уклонил преткновения с пути их, и добавляю свой рассказ, и комната наша наполняется небом.

Все происшествия, что произошли с нами, просеиваем сквозь сито мелкое закона Твоего, и плевелы отпадающие зовём своими, а чистое зерно остающееся — Твоим.

Исчисляем, что все муки, все слезы и все страдания наши имени ради Твоего идут нам в прибыток.

Что пользы нам в вере с воскресения на воскресение, если не связывает нас ежедневно со взглядом Господа нашего?

Есть верующие, Господи Боже наш, но послушных мало.

Кому буду послушен, если не буду — Могущественнейшему? Разве упавшие поднимут меня, и смертные — разве укрепят меня?

Кому буду послушен, если не буду — Мудрейшему? Разве неучи научат меня и невежды — разве скажут мне истину?

Кому буду послушен, если не буду — Святейшему? Разве грешники сохранят меня, и убийцы — разве спасут душу мою?

Как назвали бы заблудившегося человека, который бы заметил огонь в ночи и не направил стоп своих к огню тому?