Рафаил Нойка - Филокалия. Любовь к Красоте

Человек исповедуется Господу. Что я могу исповедать Господу? Что я могу открыть Господу, кроме того, что Он уже знает? Для меня исповедь — это в большей мере осознание того, что я есть. Но когда исповедуюсь Господу, не могу исповедать ничего другого, кроме ненависти, и это то, что принимает Господь. Когда Господь исповедует мне Его Предвечную Славу, несказанную Славу, образ которой ношу и подобием которой должен стать, — это и есть Филокалия.

Поймите, почему я говорю, что Филокалия — единственное достойное термина «культура». Вот что достойно того, что бы мы развивали в себе. Всё остальное заканчивается могилой.

Вот я вспомнил об одном каменщике, с которым много лет работал вместе в монастыре в Англии. Человек очень простой, но с особенной душой, однажды он рассказал о своём разговоре с подсобником. Подсобник был молодым человеком своего времени, тяготеющим к благам и богатствам мира сего. Видя, как искусно и добросовестно выполняет работу его старший товарищ, парень говорит: «Слушай, Боб, ты мог бы зарабатывать намного больше денег, чем сейчас, будучи каменщиком». Тот же ответил: «Я не хочу быть самым богатым человеком на кладбище».

И скажу, что всякая другая культура заканчивается кладбищем. Хочешь быть самым культурным и великим человеком на кладбище? Самым богатым, имеющим самое впечатляющее надгробие? Вспомните рассказ, это не рассказ, а притча о богатом и Лазаре. Бедный Лазарь, просящий у дверей богача, и богатый, окружённый всеми благами мира. Важно, что Господь не называет богача по имени, а бедного зовёт Лазарем. Почему для Бога важно это имя? Этот бедняк был нищ, телесно болен, но в сердце своём имел Господа, и Господь заботился о нём. А что далее? Умер Лазарь, и ангелы, заметьте, первыми здесь упоминаются ангелы, вознесли его на Лоно Авраамово, куда попадали все праведные, потому что Рай ещё не был завоёван. И Авраам, который в вере своей предвидел окончательное спасение, стал утешением праведных после смерти. Ангелы возносят Лазаря на Лоно Авраамово для утешения до Воскресения Христова.

И продолжает Господь притчу, говоря: «Умер и богач, и похоронили его» (Лк. 16:22). Первое слово — похоронили. Почему? Этим он занимался всю жизнь, жил тщеславно и погребён был очень торжественно, чтобы быть самым-самым на кладбище.

Филокалия для нас — это культура, где началом является могила. Вот что я сейчас скажу касательно современных технологий — баллистики. Говорил мне один человек в Англии: человек подобен ракете, имеющей три стадии. Знаете, одна часть ракеты выходит из атмосферы земли, другая пересекает пространство, а третья приземляется где-то на Луне или Марсе. Любопытное сравнение с тем, что создано Господом.

Но человек никогда не выйдет из образа Божьего творения. Человек таков же. Выйдя из небытия, человек по зову Божьему вселяется во чрево матери для путешествия в течение девяти месяцев, во время которых совершенствуется. Час за часом прибавляются новые клетки, затем в течение 7–9 месяцев плод созревает (многие рождаются в семимесячном возрасте, но лучше ещё два месяца оставаться во чреве для полного созревания). Затем человек умирает для жизни во чреве матери и переходит в неизвестный ему мир. Он входит в эту долину плача с рыданием, а мать в болезни родов. И всё-таки, несмотря на боли и страдания, рождение — это всегда радость. Ведь и Христос говорит: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришёл час её; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин. 16:21).

Человек проходит через смерть, потому что не может остаться во чреве матери, чтобы жить там дальше, — но хотел бы. И почему бы и не хотеть? Там нам было хорошо, нас кормили бесплатно и мы не оплачивали жильё, не было головной боли о необходимости обучаться и переживать напряжение экзаменов. Почему мы не остались там? Потому что если бы остались, то умерла бы мать, и мы тоже.

Та же самая вещь происходит, когда человеческая мысль и его жизнь дефилокализуется. То есть когда человеческая мысль остаётся здесь, в этом мире, заканчивающемся могилой и кладбищем. Что-то умирает в таком человеке, и Церковь-Мать, которая ведёт нас к Вечности, в какой-то мере умирает в нём.

Возвращусь к тому самому нашему первому рождению в этот мир. Переходим от тьмы к свету, от бессознательного состоянию к осознанному. Мы более осознаём свою жизнь, чем во чреве матери, переходим из водной среды к воздуху. Что такое воздух? Это распылённая жидкость. Переходим от одиночества, потому что даже если бы мы были близнецами, делили чрево матери с братом или сестрой, — сколько бы мы могли с ними общаться? И переходим к свету этой жизни, к общению. Здесь у нас могут быть друзья. Вот сейчас нас здесь несколько сот человек, и мы не можем в полной мере делиться своими переживаниями, надеждами, разочарованиями. То же происходит и в смерти. Переходим от этого света к другому, рядом с которым наше солнце становится тьмой, переходим от распылённой жидкости, то есть воздуха, в дух. Что мы делаем с воздухом? Мы его вдыхаем. А слово вдыхаем, происходит от слова дух. В смерти мы переходим в дух, в каком-то смысле то же действие, как и тогда, когда жидкость становится распылённой, то есть воздухом, которым дышим. Сейчас же — прямо в дух, мы не дышим, а уже находимся в духе, являемся духом. Тело наше по Воскресении будет одухотворено. Переходим от жизни, где можно разделить общение с другом, двумя, десятью, но когда уже десять…