Серафим Звездинский - Житие, проповеди

В последний год учебы в стенах Свято-Троицкой лавры, один из товарищей Коли принял уже монашество с именем Филиппа, исполнив свой обет. Другого из них, Полиевкта, посетил особый промысел Божий: обет казался ему необдуманным. Изменив слову, данному у раки преп. Сергия, он склонился к женитьбе. В назначенный час, когда он был уже одет к венцу, его сразил внезапный смертельный сердечный приступ. Невеста ждала в храме жениха, однако ей принесли весть о его смерти. Впоследствии она посвятила себя Богу, исполнила обет своего обруч-

14

ника, кротко уразумев волю Всевышнего, прежде нее избравшего себе юного и чистого Полиевкта. Сильно поразил этот случай академию. Ректор написал об этом статью, поместив ее в своем журнале.

Николай остался верен клятве. Постриг был назначен на вечер 26-го сентября, накануне преп. Акакия. И вот — борол помысл будущего монаха, по его признанию, какое имя дадут: вдруг Акакием назовут. И как он был рад, когда услыхал имя своего исцелителя — преподобного Серафима.

Когда новопостриженный стоял с зажженной свечой у образа Спасителя, — весь просветленный, сияющий, и благодать играла на его лице, — ректор, указав на него, сказал студентам: «Смотрите! Это ли не свет монашества?»

Пять дней и пять ночей провели ново-постриженные в церкви Успения Пресвятой Богородицы в Гефсиманском скиту. Клобук не полагалось снимать до семи дней, — он жал и резал уши своими краями, как терновый венец.

«Пережил здесь я, — вспоминал владыка, — и рай и ад. Неожиданно вдруг в душе поднялся ужас, страх, ропот, отчаяние. Что я сделал? Зачем я стал монахом? Заживо себя похоронил… Но что делать? Куда деваться? Готов был об стену биться и… вдруг — грохот:, все зашаталось. Иконостас с грохотом Ярова-лился вниз, и адский хохот сатанинский

15

раздался под церковными сводами. То было дьявольское наваждение, дьявольское стреляние и его сатанинское адское омрачение, но Христос пришел и рассеял его Своею благодатью. Свет, мир, тишина, теплота, радость исполнили сердце. И все утихло. Все на своих местах, все благоухает. Боже, слава тебе! Христос моя сила, Бог и Господь, честная церковь… Слава Тебе!!!»

Еще студентом, будучи на каникулах с товарищем, знавшим чудовского архимандрита Арсения, и с сестрой Анной, Николай Звездинский зашел в Чудов. Настоятель благословил их образочками Иоанна Предтечи. «Сын отца Иоанна Звездинского… — сказал отец Арсений. — Слышал, слышал о батюшке Иоанне. Очень рад…» — И облобызал Николая. Тогда же молодежь посетила и отца Герасима, почитавшегося чудовцами за прозорливого. Николай часто потом хаживал к старцу Герасиму, теплому молитвеннику и любвеобильному утешителю. Однажды отец Герасим взял с собою его к своим духовным детям. «Я привез вам чудовского архимандрита… Это наш будущий архимандрит», — так отрекомендовал старец чадам своим своего спутника. Пророческие слова сбылись в точности; тогда же казались дивными.

Пострижение еще более приблизило Серафима к чудовской обители. Посещая Москву, инок теперь уже не миновал Чудов.

16

Инок Серафим оставался в монашестве без священного сана меньше месяца: в день иконы Казанской Божией Матери 1908 г., в академическом храме ректор, преосвященный Евдоким, посвятил его во иеродиакона. Но и в диаконском сане он долго не был — от осеннего праздника Казанской Божией Матери до летнего, то есть 8-го июля, когда совершилось его посвящение во иеромонахи.

Вскоре, по окончании академического курса, он получил назначение, какого и сам не ожидал: преподавателем по церковной истории в Вифанскую семинарию, что близ Москвы и Лавры. Здесь он, ранним утром, шел совершать Божественную литургию в Вифанский храм, затем — в семинарию. Воспитанники видели его светлым, тихим, благодатным. Вспоминали потом, будучи сами священниками, какое глубокое впечатление производил он на них. «Я молился за каждого своего ученика, — говорил владыка. — Вынимал за каждого частицу на проскомидии и это, видимо, чувствовали они своими душами».

Вспоминал владыка, как на праздник Иоанна Богослова (это престольный праздник в Вифании), приезжал митрополит Владимир служить литургию. Какое было чудное могучее пение, какой подъем молитвенный царил и какое было у всех торжество на душе. В одно из таких богослужений за запри-частным стихом иеромонах Серафим в при-

17

сутствии митрополита Владимира говорил слово. Проповедь была об Иоанне Богослове, стоявшего у креста Господа и зревшего Его раны и текущую кровь и воду, и «виде и свидетельства». Говорил о том, какое это великое избрание Божие: все бежали, а он стоял у креста и зрел текущую кровь Христову. Иеромонах Серафим увещевал юношей не бежать от страждущего Христа, но стоять на божественной страже. Митрополит был утешен горячим словом юного пастыря, выразил ему одобрение.