Виссарион Нечаев - Уроки покаяния по библейским сказаниям

Подражание детей родителям, потомков предкам — явление обыкновенное, хотя не исключительное. Недаром говорит присловие: яблоко от яблони не далеко падает. Нечестие, как и благочестие, передается как бы в наследство от родителей детям. Эта несчастная наследственность объясняется влиянием примера, часто с неотразимой силой действующего на детей, хотя нельзя отрицать некоторого участия здесь природного предрасположения, передаваемого детям с кровью родителей, — ибо и самый первородный грех путем природного предрасположения распространяется в потомстве Адамовом.

Пусть примут это к сведению родители: нечестивые родители должны отвечать перед Богом не только за себя, но и за своих детей и дальнейших потомков, если передадут им в наследство свое нечестие.

Убийце Ламеху уподобляется каждая душа, злыми делами ( злодействы ), словно тяжелыми камнями, поражающая на смерть свое тело. Грехи убийственны для самого тела, для его здоровья: пьянство оканчивается часто параличом и смертью без покаяния; любострастие истощает физические силы и юношу превращает в старика; корыстолюбие и честолюбие отнимает сон и аппетит; зависть сушит и т. д. Но прискорбнее всего то, что уподобляющаяся Ламеху душа убивает ум бессловесными стремлениями .

Тяжкие, подобно Ламеху, грешники часто бывают весьма умные люди, — как сыновья Ламеха, из которых один был изобретателем музыкального искусства, другой изобрел литейное и плавильное искусство, первый стал делать из меди и железа сосуды, земледельские орудия, копья и мечи.

К сожалению, ум грешников расходуется на изобретение одних житейских удобств и на умножение одних земных благ. Пристрастие к этим удобствам и благам убивает в грешной душе приемлемость к истине или учению Божественному. В ней господствуют одни бессловесные стремления , то есть свойственные бессловесным влечения к удовлетворению одних чувственных потребностей и даже прихотей.

Человеку, отдавшемуся этим влечениям, напрасно вы стали бы возвещать то, что нужно для спасения души, для ее просвещения, очищения и освящения: ваши убеждения на него не подействуют, — для него они то же, что для слепого свет, для глухого музыка. Он видя не видит, слыша не слышит. Бессловесные стремления убили в нем ум — приемлемость к свету Божественной истины. Надобно наперед освободиться от этих бессловесных стремлений, чтоб оживить эту приемлемость.

Мужа убих, глаголет (Писание) , в язву мне и юношу в струп (мне) , Ламех, рыдая вопияше; ты же не трепещеши, о душе моя, окалявши плоть и ум осквернивши.

(Быт. 4, 23)

Ламех, совершив убийство, поведал о нем своим женам (см.: Быт. 4, 23). Он вопиял пред ними, что убил взрослого и юношу. Но ему не удалось убить их так, как убил Каин. Каин не встретил сопротивления от Авеля; Ламех же, хотя убил мужа и юношу, но и сам получил от них жестокие побои, следы которых — язва и струп — остались на его теле. Это было причиной, что Ламех рыдал от боли, когда говорил женам о совершенном им убийстве. Видно: боль от побоев была очень чувствительна для него.

Но чем естественнее это чувство в Ламехе, тем непонятнее отсутствие его в грешнике, совершающем подобное преступление в отношении к себе самому. Грехи, которыми он оскверняет плоть, совершая их для угождения плоти и через посредство ее, — и ум, помрачая его чистоту страстями, суть язвы и струпья, которые следовало бы непрестанно оплакивать, и за которые, пока не очищены будут покаянием, нельзя не трепетать при мысли о неизбежном Суде Божием, угрожающем нераскаянным.

Но привычка к грехам убивает наконец в душе чувство боли, производимой ими в совести; убивает саму совесть, совсем заглушая ее обличительный голос, и подавляет страх Суда Божия.

Поистине жалкое положение. Опасности его может не признавать только равнодушная к своему спасению душа. Во что бы то ни стало она должна победить в себе это пагубное равнодушие.

О, како поревновах Ламеху, первому (древнему) убийце, душу яко мужа, ум яко юношу, яко брата моего, тело убив, яко Каин убийца, любострастными стремленми!

(Быт. 4, 8)

Ламех убил других: грешник, преданный любострастным стремлениям, или сластолюбию, неумеренным чувственным наслаждениям, убивает самого себя по душе, по уму и по телу. Душу он убивает в том смысле, что она становится нечувствительной к своему позору, к своему нравственному уничижению, походя в сем отношении на бездушное, лишенное чувств существо. Ум убивает он тем, что подавляет в нем приемлемость к учению истины. Тело он убивает тем, что расстраивает его здоровье, сокращает его жизнь. Во всех этих случаях он так же безжалостно поступает в отношении к себе, как Ламех безжалостно убил взрослого и юношу, и Каин — родного брата.